Дуэль с судьбой
Шрифт:
Но в то же время она понимала, что счастье ее омрачено тенью, которую невозможно будет стереть.
Ведь маркиз женился на ней только благодаря вмешательству герцога Дунвегана, а если бы Ровена не обратилась за покровительством к дедушке, маркиз по-прежнему предлагал бы ей только переезд в маленький домик в Челси.
Маркиз взял ее руку и осторожно надел ей на палец кольцо.
Интересно, как он узнал ее размер?
Потом они опустились на колени, и старый священник благословил их:
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Господи, благослови и укрепи вас…
Не веря в реальность происходящего, Ровена вложила руку в ладонь маркиза и почувствовала, как он крепко сжал ее пальцы.
Итак, они женаты. Она принадлежит теперь маркизу, и нет больше пути к отступлению, не стоит оглядываться назад и сожалеть о чем-то.
Прикрыв глаза, Ровена молилась о том, чтобы, несмотря ни на что, они были счастливы, чтобы маркиз любил ее, как любит его она, — не так сильно, это было бы просто невозможно, но чтобы было в его чувстве хоть немного от того восторга, который испытала Ровена при первом поцелуе маркиза.
Маркиз помог Ровене подняться на ноги, и только тогда девушка заметила, что они уже одни в маленькой церквушке, — закончив церемонию, священник словно бы испарился.
Ровена читала в глазах маркиза выражение триумфа и еще что-то непонятное, едва уловимое, чему невозможно было найти названия.
Девушка отвела взгляд, а маркиз взял ее под руку, чтобы провести к выходу.
В церкви стояла тишина, но Ровене казалось, что она слышит дивную музыку — музыку, звучащую в их сердцах и сливающуюся в гармоничную мелодию.
Маркиз помог ей сесть в фаэтон, и лошади, почуявшие близость собственной конюшни, припустили быстрой рысью.
Молодожены проделали путь до дворца в полном молчании. Ровена боялась, что чудесный сон кончится и она вернется к действительности.
Маркиз с улыбкой на губах подвел молодую жену к подъезду, где на ступенях выстроились слуги.
— Разрешите поздравить вашу светлость и миледи и пожелать вам счастья, — сказал пожилой дворецкий.
— Спасибо, Ньюмен, — ответил на это маркиз. — Ровена, — продолжал он, обращаясь к ней впервые, после того как они покинули церковь, — Ньюмен служит нашей семье более тридцати лет. Я просто ни в чем не могу без него обойтись.
Ровена протянула дворецкому руку.
— Слуги рады приветствовать вас в Свейнлинг-парке, миледи.
— Спасибо.
— Миледи устала, — объявил маркиз. — Мы почти не спали предыдущей ночью, и она проделала тяжелый путь из Лондона. Если миссис Мейфилд уже здесь, чтобы прислуживать миледи, думаю, моя жена хотела бы поспать до обеда.
— Миссис Мейфилд ожидает вашу супругу наверху, милорд, — ответил дворецкий.
Маркиз повел Ровену к лестнице.
— Вам необходимо хорошенько отдохнуть, Ровена, — произнес он. — Обед подадут не раньше восьми, так что времени у вас достаточно.
Маркиз поднес к губам руку Ровены, а у девушки появилось вдруг сумасшедшее желание не выпускать эту руку и сказать, что она не хочет отправляться к миссис Мейфилд, а предпочла бы остаться с ним.
Ровена чувствовала себя беззащитной и потерянной, не в силах так молниеносно привыкнуть к подобной смене событий.
Она покорно поднялась вслед за маркизом по широкой лестнице. На втором этаже их ожидала пожилая домоправительница, одетая в черное, со связкой ключей у пояса.
Присев в реверансе, миссис Мейфилд сказала:
— Это счастливый день для всех нас, миледи. Мы давно мечтали, чтобы его светлость привез сюда наконец хозяйку Свейнлинг-парка.
Открыв глаза и взглянув на часы, Ровена обнаружила, что проспала довольно долго. Никакие сновидения не тревожили ее, и она чувствовала себя отдохнувшей.
До этого она действительно была очень усталой, и не потому, что проделала долгий путь из Лондона, а потому что все время ей приходилось сражаться с обуревающими ее противоречивыми эмоциями.
Проведя утро с герцогом Дунвеганом, Ровена поняла, что между ними двумя существует невидимая связь, о которой она даже не подозревала раньше, и что, каких бы усилий ни пришлось для этого затратить, она сделает все, чтобы увидеться с ним снова.
Дедушка напоминал Ровене ее мать. Девушка никогда не задумывалась об их родстве, но, пообщавшись с дедушкой совсем немного, она почувствовала в нем родную душу. Итак, им пришлось расстаться, и ей осталось лишь вспоминать о его щедрости и доброте.
Что касается маркиза, то он пробуждал в Ровене чувства совсем иного рода.
Девушка все еще негодовала на маркиза, оказавшего на нее давление, можно сказать, принудившего ее к браку, и в то же время не могла подавить радости, охватывающей ее при мысли, что теперь она жена этого человека.
Ровена так мечтала об этом, так хотела этого, и теперь, когда они поженились, невозможно было поверить в то, что все ее тревоги и разочарования уже позади.
«Однако, — снова подумала Ровена, — над нашим счастьем всегда будет нависать тень. Как бы он ни хотел меня ради меня самой, этого было недостаточно», — размышляла она, сидя в глубоком кресле в огромной спальне, куда проводила ее миссис Мейфилд.
Горничные суетились в комнате, расстилая кровать, готовя одежду, поправляя цветы в вазах.
Ровена, смущенная их присутствием, смотрела в потолок, расписанный изображениями Венеры в окружении розовощеких амурчиков.
Затем она стала разглядывать резную, отделанную позолотой мебель времен Карла Второго, главным украшением которой тоже были многочисленные пухлые амурчики.
Широкая кровать, занимающая центр комнаты, была задрапирована синими, расшитыми золотом шелковыми занавесями.