Дуэли. Самые яркие, самые трагические и самые нелепые

Нечаев Сергей

Не прошло и месяца, как суд вынес смертный приговор представителям двух знатнейших родов Франции. Ришелье, по его собственным словам, намеревался «перерезать горло дуэли». Точнее, он сказал королю так: «Мы перережем глотку либо дуэлям, либо эдиктам Вашего Величества». И хотя большинство дворянства требовало помилования, кардинал был неумолим. В результате дуэльная «звезда Франции» номер один и его кузен граф де Шапелль были казнены 22 июня 1627 года на Гревской площади.

Это произвело на общество сильное впечатление. И многие тогда говорили, что кардинал, сделавшись первым министром, «пробил» закон о строжайшем запрещении дуэлей лишь потому, что большая часть дворянства сочувствовала идеям Католической лиги и держала

сторону Анны Австрийской, а посему сторонники кардинала постоянно подвергались публичным оскорблениям. Соответственно, они вынуждены были отвечать на оскорбления вызовами на дуэль, и многие после этого гибли от полученных ран. То есть утверждалось, что верных людей Ришелье было немного, и он просто решил так их защитить. Со своей стороны кардинал утверждал, что его желание упразднить столь варварский обычай было связано исключительно с тем, что из-за него ежегодно гибли сотни храбрых дворян, которые могли бы верой и правдой служить королю и Франции.

К сожалению, демонстративная казнь не дала ожидаемого эффекта. Дуэли на какое-то время прекратились, но затем сила привычки взяла свое, и уже в следующем году при осаде Ла-Рошели офицеры, не колеблясь, прибегали к привычному способу выяснения отношений. А общество и далее оставалось терпимым к этому «благородному преступлению».

Смертельная ссора

Барон Чарльз Мохэн, родившийся в 1675 году, был известен в Англии не только как политик, но и своими частыми дуэлями и страстью к азартным играм. Его отец, кстати, умер вскоре после его рождения и тоже после поединка. От отца остались одни долги, и из-за этого Мохэн не получил приличного образования и был вынужден обратиться к азартной игре, чтобы поддерживать соответствующий образ жизни.

Потом Мохэн женился на Шарлотте Орби, внучке графа Макклсфилда, но, к сожалению, он не получил обещанного приданого, и пара вскоре после того распалась. В конце 1692 года игорный спор привел Мохэна к его первому поединку с графом Кассилисом. Потом Мохэна обвинили в убийстве актера Уильяма Мунтфорта. Барон был схвачен, предстал перед судом Палаты лордов, однако в феврале 1693 года его оправдали в связи с отсутствием прямых улик.

Затем была служба в армии, новые дуэли и новый суд. И новое оправдание, после которого Мохэн оказался в дипломатической миссии в Ганновере. А в возрасте 37 лет он погиб, получив смертельные ранения на дуэли с герцогом Джеймсом Гамильтоном. Дуэль эта имела место в лондонском Гайд-Парке 15 ноября 1712 года.

Герцог Гамильтон был на семнадцать лет старше. Он был генерал-лейтенантом и первым пэром Шотландии, а еще он прославился своим упрямым сопротивлением объединению с Англией в 1707 году. И он тоже умер 15 ноября 1712 года в результате поединка в Гайд-Парке, а произошел он из-за спора по поводу наследования состояния умершего графа Макклсфилда, упомянутого выше. Эта тяжба велась очень долго, и в результате все завершилось ужасной личной ссорой. Эта история известна в нескольких версиях.

В частности, в своих показаниях лакей Мохэна под присягой заявил, «что в четверг 13 ноября его хозяин пошел к мистеру Орлбару, хозяину судебного архива лорда-канцлера, где встретил герцога Гамильтона», что он слышал, как они «разговаривали на повышенных тонах, поскольку дверь, у которой он ожидал, оставалась открытой», что далее слышал, как герцог, читая показания мистера Уитворта, сказал, что в этих показаниях «нет ни правды, ни справедливости», на что Мохэн ответил, что знает мистера Уитворта «как честного человека, не менее честного и справедливого, чем Его Милость, после чего дверь закрыли».

Такова была первопричина ссоры, а теперь обратимся к показаниям других очевидцев.

Джон Пеннингтон, извозчик, рассказал, что в субботу, 15 ноября, около семи утра, получил вызов, и в его экипаж «сели милорд Мохэн и еще один джентльмен». Мохэн попросил отвезти его в Кенсингтон, но, проезжая мимо Гайд-Парка, приказал свернуть туда. У ворот их остановили, но они сказали, что направляются в резиденцию принца и их пропустили. Затем Мохэн спросил у извозчика, где они могли бы найти «чего-нибудь горяченького, а то утро уж очень холодное». Он посоветовал им дом возле Ринга. Подъехав к дому, два господина вышли из экипажа и попросили извозчика принести им подогретого вина, а сами пока решили прогуляться.

Джон Пеннингтон отправился в дом и сказал официанту, чтобы тот подогрел для двух джентльменов вина. Однако официант отказался это делать, заявив, что в такую рань сюда приезжают только для того, чтобы драться на дуэли. Извозчик ответил, что эти два джентльмена выглядели вовсе не воинственными, но все же решил пойти проследить за ними.

Тут к извозчику подошел слуга и сообщил, что возле его экипажа стоят два джентльмена, которые ищут хозяина. Извозчик бросился обратно и увидел рядом с экипажем герцога Гамильтона с еще одним господином. Герцог спросил, кого извозчик привез сюда, и тот ответил – милорда Мохэна и еще одного человека. Последовал вопрос, куда они пошли, на что извозчик показал направление, а сам бросился в дом и сообщил официанту, что за милордом Мохэном с другом отправился герцог Гамильтон с другом и, похоже, действительно предстоит поединок.

Извозчик попросил официанта как можно скорее привести людей с палками, чтобы предотвратить возможное смертоубийство, а сам побежал вслед за своими пассажирами. Не добежав до них пятидесяти ярдов, он спрятался за дерево и видел, как герцог и милорд Мохэн сняли куртки, обнажили шпаги и начали яростно сражаться. А потом они оба рухнули замертво.

Джона Пеннингтона спросили: обнажили ли свои шпаги двое других джентльменов? Свидетель ответил: они обнажили шпаги, но не сражались. Они лишь бросились к дуэлянтам, как только те упали. Потом от дома прибежали двое с палками. Добежав до секундантов, они потребовали отдать им шпаги, что те и сделали.

Джона Пеннингтона спросили: знает ли он, кто были секундантами? Свидетель ответил, что одним из них был генерал Джордж Маккартни, и это сообщил ему лакей, когда они переносили барона Мохэна из экипажа в его дом на Марлборо-Стрит.

Вторым секундантом оказался полковник Гамильтон. 15 числа рано утром герцог Гамильтон послал к нему своего слугу с просьбой немедленно одеться и приехать. И при этом не забыть с собой шпагу. Потом они поехали в Гайд-Парк. Там они увидели экипаж наемного извозчика, но он оказался пустым. Найдя извозчика, они спросили его, где джентльмены, которых он привез. Тот указал направление, герцог с полковником и пошли по берегу пруда и вскоре встретили барона Мохэна и генерала Маккартни.

Подойдя поближе, герцог спросил, не опоздал ли он, а Маккартни ответил, что нет, он приехал точно ко времени. После этого герцог, повернувшись к Маккартни, сказал:

– Сэр! Вы тут ни причем, пусть же будет то, чему не миновать.

Маккартни ответил:

– Милорд, на то я и здесь!

Тогда уже барон Мохэн заявил:

– Этим джентльменам нечего тут делать!

Но Маккартни возразил и ему:

– Мы не пропустим свою долю!

Тогда герцог сказал, обращаясь к Маккартни:

– Тогда вот вам мой друг, он тоже поучаствует в наших танцах.

Все обнажили шпаги, и Маккартни тут же провел стремительную атаку против полковника Гамильтона. Тот парировал удар, но при этом сам себя ранил в подъем стопы. Затем он перешел в ближний бой с Маккартни и разоружил его со словами: «Ваша жизнь теперь в моих руках».

После этого он повернулся, увидел, как барон Мохэн упал, а герцог упал на него, и бросился герцогу на помощь. А Джордж Маккартни в это время удалился. Потом прибежали люди, и они, обнажив грудь герцога, обнаружили там рану: клинок вошел меж ребер, между левым плечом и соском.