Дуэлянт
Шрифт:
— И вообще, — он тонко улыбался, пристально глядя на неё. — С чего бы вдруг тебе меня защищать, м?..
Возмущение неприятно царапнуло внутри.
— Потому что я всегда за справедливость, Малфой, — отчеканила она.
— Правда? — вкрадчиво спросил он, шагнув ей навстречу. Неспешно и осторожно, не делая резких движений. — А я думаю, тут дело в другом.
Его рука выскользнула из кармана и указательный палец подцепил край аврорского значка, приподняв его. В луче заходящего солнца золотым блеснула буква «М».
Он поднял голову
— Я думаю, — продолжил он, отпуская значок, — тебе просто понравилось.
Кровь бросилась в лицо Гермионе, а в горле пересохло. Его близость завораживала, и сердце колотилось отчаяннее при мысли, что сейчас что-то произойдёт. И ей хочется, чтобы произошло. Но она на работе. Аврор при исполнении. И она из последних сил взяла себя в руки.
— Как самонадеянно думать, что какой-то поцелуй может мне настолько понравиться, что я захочу тебе помочь.
Его бровь изогнулась в неподдельном удивлении. Он покачал головой с наигранным ужасом.
— О боги, конечно нет. Я о дуэли.
Гермиона почувствовала, что даже шея залилась краской. Мерлин, она действительно думала только об одном. Мозг плавился и отказывался соображать при мысли, что она может просто чуть податься вперёд… запустить руки в его волосы и притянуть ближе.
Он преступник. Его место — в Азкабане.
— Ах, это. — Она сделала шаг назад, увеличивая расстояние между ними. — Это тётушка натаскала тебя, что ты так хорош в дуэлях, непобедимый Белый Дракон?
Он вдруг стал серьёзен. Его взгляд заледенел.
— Она. Вот этой палочкой, — и он указал на её кобуру на бедре, и Гермиона машинально положила руку на неё, выдавив короткий смешок.
— Но, очевидно, когда сражаешься с профессионалами, это не помогает.
Быстрая тень, как судорога, проскользнула на его лице при этих словах. Но он тут же снова стал холодно-ироничен.
— Ах, это тщеславие… Однако, ты нарываешься.
В его тоне ей почудилось… не предостережение, нет. Но сердце забилось сильнее от приятного предвкушения. Этот его низкий, негромкий голос, так интимно прозвучавший в тишине пустого помещения…
— Малфой…
— «Какой-то поцелуй», — передразнил он с ухмылкой, словно смакуя. — Откровение за откровение, аврор Грейнджер. Посмотрим, что ты скажешь на это.
Его руки стремительно обвили её тело, уверенно и крепко, рывком притягивая к себе. Он навис над ней, насмешливо глядя сверху.
— Откровение первое, леди. Я не использую непростительных заклятий.
И, не давая времени на осмысление сказанного, он ворвался в рот поцелуем, запрокинув ей голову. Его рука твёрдо удерживала её затылок, не давая пошевелиться или увернуться.
Зал для дуэлей растворился, и даже наличие Денниса за дверью уже не волновало Гермиону. Она натурально сходила с ума от этого жадного напора. Влечение, которое она испытывала всё это время, прорвалось неудержимыми волнами, смывая остатки разума на своём пути.
Шаг назад, ещё один. В поясницу упёрлись
Он смотрел на неё, и в его расширенных зрачках она видела жаркое вожделение. Он поднял руку и небрежно поддел застёжку аврорской мантии, которая услужливо щёлкнула. Руки легли на её колени, и Гермиона ощутила острое сожаление, что надела брюки. Внутри скручивались узлы, и тело ныло, жаждая его прикосновений. Таких резких, жадных, властных, как в тот день. Как будто он имел на это право…
— Откровение за откровение, Грейнджер, — повторил он, и его ладони, обжигая через ткань одежды, поползли выше, раздвигая колени. — Тебе понравился «какой-то» поцелуй?
Нет, это просто непростительно! Нельзя задавать вопросы, когда она растекается, как желе на солнце, а он с дьявольской ухмылкой делает шаг и оказывается между её разведённых ног. Так близко, что дальше некуда.
— Ответишь правду — я тоже не буду лгать, — наклонился он к ней и прошептал на ухо, обжигая дыханием и отправляя мелкие разряды возбуждения по венам.
— Да! — с полустоном выдохнула она, окончательно потеряв голову, когда губы тронули её шею и язык медленно стал выписывать круги на коже. Его ладонь надавила на спину, вынуждая выгнуться, податься вперёд. Он вдруг прикусил её шею, и Гермиона всхлипнула, сжимая его бёдра коленями. Руки наконец-то оказались в его волосах, хватая светлые пряди трясущимися пальцами.
— Откровение второе, — он оторвался от неё, и она ощутила, как горячее дыхание медленно прошлось от впадинки на шее и остановилось за ухом. — Я никого не убивал.
Он произнёс это чётко, словно ставя точки после каждого слова. И снова впился поцелуем в шею, а она откинула голову, позволяя ему это делать так, как ему хочется. Потому что каждое его действие, каждое движение, резкое и неожиданное, отзывались в ней сладостной болью, на грани. Возбуждение искрило вокруг них, и Гермиона зажмурилась, точно могла увидеть это.
Его руки сжали её бедра, и он дёрнул её на себя — ещё ближе. Чтобы она ощутила, как его твёрдый член пульсирует под слоем одежды. Она застонала, обхватив его ногами сильнее, находясь в каком-то дурмане. Слова застревали в горле, вырываясь наружу тяжёлым, частым дыханием.
Ещё один жадный, отчаянный поцелуй. Просто закупоривший её полностью, безудержно и безумно. Кровь билась в жилах, стремительно бежала по венам в те места, где он её касался. А его руки быстро расстегнули её форменную белую рубашку, распахнули её. Бюстгальтер был безжалостно оттянут вниз, высвобождая грудь, которую он сжал, задевая затвердевшие соски. Обнажённой кожи коснулся прохладный воздух зала, и контраст его горячих рук заставлял покрываться мурашками, усиливая возбуждение.