Дуэт с Герцогом Сиреной
Шрифт:
Идут приватные беседы. Люди поворачиваются ко мне спиной, чтобы незаметно обменяться словами, а потом снова поворачиваются. Руки скрещиваются. Ноги переставляются. В воздухе ощущается дискомфорт и беспокойство.
Я делаю вдох, набираюсь сил, прежде чем продолжить.
— Хотя с нашим экипажем раньше не случалось никаких происшествий, недавно один корабль потерпел крушение. Поход — это риск для вашей жизни, о котором вы все знаете лучше, чем другие моряки. Риск, на который вы не должны идти. Я предоставлю вам тот же выбор,
Когда я закончила, наступила полная тишина. Несколько обеспокоенных взглядов. Пара кивков успокаивает меня. Эти люди крепкие, как гвозди.
Все члены моего экипажа избежали тех или иных трудностей и несчастий. Есть женщины и мужчины, которые бежали от своих партнеров — ситуации гораздо хуже, чем были у меня с Чарльзом. Есть дочери и сыновья, сбежавшие из домов, полных ненависти и разврата. Некоторых я освободила из долговых тюрем, подобных тем, от которых я пытаюсь избавить свою семью.
Сирена дала мне возможность жить дальше, когда моя история должна была закончиться. Мне был дан второй шанс. Каким бы достойным или нет я ни была. Поэтому я постаралась разделить свою удачу с другими, нуждающимися в том же.
Дживре, мой надежный первый помощник, шагнула вперед. Я знала, что она так поступит. Как и я, она говорит руками.
— Ты не спросишь об этом легкомысленно. Ведь есть и другая причина для северного бегства, не так ли?
Я колеблюсь. Они все ждут меня. Эти мужчины и женщины, которые доверили мне свою жизнь, отдали мне свою веру, свои средства к существованию. Я должна рассказать им всю правду после всего, что мы пережили. К тому же… большинство из них знают о слухах. Только из уважения ко мне на моем корабле не повторяют ничего с улиц Денноу.
— Как вы все, наверное, знаете… я работала над… — Мои руки неподвижны. Я с трудом подбираю слова. — Решением одного вопроса в моем прошлом, — говорю я наконец. Я качаю головой. Хватит быть трусихой, Виктория. Я знаю, что слухи и имена, которыми меня называют, — это всего лишь мелочные слова, и я должна их игнорировать. Но они прилипли ко мне.
Я продолжаю изображать храбрость, которой не чувствую. У меня нет роскоши медленно переваривать, погрязать в новостях — никогда не было. Я продолжаю двигаться вперед.
— Как многие из вас знают — кого я обманываю? Все вы знаете, что я была замужем. Это было решение, которое я приняла, и оно прошло. Это было сделано в течение долгого времени по духу, а с сегодняшнего дня это сделано и по закону.
Кругом улыбки. Аплодисменты и хлопки. Я стараюсь ободряюще улыбнуться им в ответ. Эта команда действительно желает мне добра. Большинство из них имеют свои собственные отметки в глазах общества. Если кто и знает, через что мне приходится проходить, так это они.
Я
— Однако за нарушение условий брачного договора Совет потребовал, чтобы я вернула вложенные в меня Тенвратом средства в качестве жены смотрителя маяка, а также выплатила Чарльзу окончательную сумму за его страдания.
— Окончательную сумму чего? — спросила Мари, моя наблюдательница из вороньего гнезда.
— Двадцать тысяч кронов.
— Двадцать тысяч… — повторяет Дживре.
— Двадцать тысяч? — Мари удивляется. Остальные члены экипажа присоединяются к ее шоку. Руки двигаются почти слишком быстро, чтобы глаза успевали за ними.
— Хватит, хватит. — Дживре успокаивает их и снова обращается ко мне. — Как ты собираешься достать деньги? — Это удивительный вопрос, над ответом на который я думаю уже несколько часов.
— На севере обычно дают несколько тысяч капитану.
Дживре насмехается.
— Не может быть. Не после того, сколько нам платят.
Наконец-то я признаюсь в своем давнем секрете.
— Я.… обычно уменьшаю свою зарплату на треть.
— Что? — Линн, палубная матрона, медленно подает знак.
— Я хотела, чтобы вы все пожинали плоды своих трудов. Я всегда считала, что моя зарплата слишком велика. Но на этот раз я могу… я оставлю все себе, — признаю я с некоторым чувством вины. Это то, что я должна сделать… но я ненавижу не дать им всего, что я могу. — Кроме того, у меня в хижине есть вещи, которые я могу продать. Там есть немного припрятанного…
— Мы знаем, что у тебя нет ничего ценного. — Дживре покачала головой. — Особенно сейчас, когда мы знаем, как ты платишь нам, что ты даешь своей семье, и какие выплаты ты вынуждена делать этому человеку в течение многих лет. Удивительно, что у тебя вообще что-то есть.
— У меня есть кое-что, — говорю я в защиту. Сто кронов — технически «кое-что».
— Возьми мою долю.
— Дживре…
— И мою тоже. — Мари делает шаг вперед.
— И мою.
— Пожалуйста, не надо. — Я прошу их остановиться, но они не слушают.
— И мою, — говорит другой, разводя руками.
Один за другим члены моей команды предлагают мне свои доли прибыли от нашего самого опасного рейса. Все. У меня мутнеет зрение и щиплет глаза, когда руки последнего оседают. Мое нутро как будто выдолбили, чтобы вместить всю ту вину, которую я испытываю.
— Если вся команда внесет свою лепту в этот заплыв, это должно приблизить тебя к цели, не так ли? — спрашивает меня Дживре.
— Это было бы очень кстати. — Я благодарна своим рукам, когда знаю, что слова меня подведут, если их придется произнести. Если бы я сохранила всю свою долю и их долю, это помогло бы мне пройти почти две трети пути. Может быть, три четверти, в зависимости от того, сколько серебра есть на самом деле. Но все равно, очень мало. Но вдруг невозможная сумма показалась мне достижимой. — А как же вы все? Я не могу взять столько, сколько вам нужно.