Духов день
Шрифт:
Я вышел за ворота, добрался до реки и обнаружил там Ефима, который с грустью смотрел на наличие отсутствия траншеи.
— Что ж за напасть-то такая, барин? — с горечью сказал он мне вместо приветствия.
— Всё, закончилась напасть. Пусть копают, всё сохранится, порешали ночью вопрос. Только вот с мельником некрасиво вышло. Надо нового. Старый испортился.
Ефим офигел. Насколько я понял, фигура мельника была для местных крайне демонической. И факт, что мельник вот так запросто взял и испортился, был несколько из ряда
— Найдётся, кому место занять? Мельница халявная, все дела.
— Да это найдётся, как не найтись. Только водяной ведь…
— Насчёт водяного не беспокойся, с ним тоже скоро решим. Я вот прям сейчас собираюсь в Поречье, у одного башковитого предводителя дворянства проконсультироваться по этому вопросу.
Ефим уважительно посмотрел на мой выходной костюм. Поклонился.
— Дай бог вам здоровья, Владимир Всеволодович! Вот, вроде и недавно вы появились — а уж сколько добрых дел сотворили!
— И тебе не хворать. Погоди, это я ещё только размялся.
Распрощавшись с Ефимом, я поспешил обратно в усадьбу.
В столовой застал трогательную сцену — Захара и Марфу, держащихся за руки.
— Люб ты мне, Захарушка! Уж так люб, так люб — и сказать-то не могу…
— И ты мне, Марфушенька! Постараюсь быстрее в Поречье выбраться, свидеться с тобой…
Милота-то какая, господи. Аж слёзы навернулись.
— Выдвигаемся, — скомандовал я. — На званый вечер опаздывать нельзя. Катерина Матвеевна расстроится.
Захар и Марфа дружно вздохнули.
* * *
Мои карета и кучер не подвели. В Поречье мы оказались за два часа до начала вечера.
Узнав о том, что Марфа больше не русалка, Катерина Матвеевна пришла в полный восторг. Захлопала в ладоши, закружилась и наградила меня восторженным поцелуем. После чего мило порозовела и потащила меня и Марфу к тётушке, делиться радостью.
— Удивительно, — ахнула тётушка. — Я, признаться, не думала, что у вас получится, Владимир Всеволодович. Уж простите великодушно…
— Да ничего. Получилось-то, собственно, не у меня, я даже свечку не держал.
— Теперь ваш друг и Марфа обвенчаются? — глаза у тётушки загорелись почти так же ярко, как у Катерины Матвеевны.
Давно заметил, что информация о том, что кто-то с кем-то собрался венчаться, приводит в восторг любую женщину. Совершенно независимо от того, кто и с кем. Такой вот любопытный феномен.
— Непременно. Только не прямо сейчас. Сначала Марфа должна закончить служение вам, а после уже разберёмся. Относительно её статуса — Марфа ведь теперь, получается, вольнонаёмный сотрудник? Я к тому, что теоретически по штатному расписанию ей зарплата положена?
— Зарплата? — озадачилась тётушка.
— Жалованье.
— Ах, да! Разумеется. Марфа ведь не наша крепостная — значит, будем платить ей жалованье. Как только супруг вернётся из Петербурга, я всё ему расскажу. Уверена, что он не станет возражать.
— Отлично, решили вопрос. А теперь я вас, с вашего позволения, ненадолго покину.
— Покинете? — ахнула Катерина Матвеевна.
— Ненадолго. Буквально на час. Смотаюсь до библиотеки, и тут же назад.
— Вы можете воспользоваться нашей библиотекой! — тётушка показала на книжный шкаф. — У нас есть чудесные французские романы!
— Ой, не. Французские — не по моей части. Я немецкие люблю. И не читать, а смотреть… В общем, не прощаюсь.
* * *
— Водяной? — Аркадий Дубовицкий, устроившись в кресле, раскурил сигару. — Гм…
— Водяной, — согласился я и широким жестом обвёл библиотеку. — Неужели здесь, у вас, среди всего этого великолепия, не найдётся какой-нибудь ценной мыслишки на тему «как угрохать водяного»?
Предводитель дворянства задумчиво смотрел на меня, нагнетая клубы дыма, и напоминал индейского шамана, входящего в транс. Ну, собственно, для меня он именно таким шаманом и был. За неимением Гугла с Википедией.
— В последнее время, Владимир Всеволодович, я задумываюсь о том, что ваша жизнь кажется мне куда более интересной, чем моя. Вы сражаетесь с какими-то невероятными чудовищами, постоянно на волосок от смерти. У вас есть друзья, которым вы, не задумываясь, доверите жизнь, да и они вам. Сражения, кровь, разудалые пирушки без всяких церемоний в кабаках…
— Ну… Не жалуюсь. А вы это к чему вообще?
— Возьмите меня как-нибудь с собой на охоту?
Я закашлялся, и Дубовицкий тут же с виноватым видом принялся тушить сигару. Я сделал ему жест, мол, не надо, я не поэтому, но было уже поздно. Да и пофиг, в принципе. Здоровее будет.
— На… охоту?!
— Ну да. Я не настаиваю на том, чтобы непосредственно участвовать в битве с тварью… Хотя, полагаю, что ваше оружие я смогу держать в руках и сам.
— Держать-то сможете — держать много ума не надо. Да только помимо оружия, охотники обладают Силой. Знаки творить, другое. И, по моему опыту, одним лишь мечом обходятся крайне редко.
— Это я понимаю. Имею в виду, что исключительно для самообороны…
— А если вы этим мечом, не дай бог, какую-нибудь тварь убьёте — вы в курсе, что будет?
— Эм… Что?
— Из неё вылетит молния и ударит вас. Крысиная или, там, лягушачья — может, и не убьёт. А если пырнёте какую-нибудь тварь посерьёзнее — волкодлака, там, добьёте раненого, который на вас попрёт, тут уж без вариантов.
— Н-да, — расстроился Дубовицкий.
— Так что давайте я лучше как-нибудь возьму вас на разудалую пирушку без всяких церемоний. Это — запросто. Вот водяного грохнем — и немедленно в кабак. Просто сию же секунду. А?
Дубовицкий встал и вздохнул, потягиваясь. Прошёлся по библиотеке.