Духов день
Шрифт:
Красивая дама в длинном платье, с крыльями, простого человека убивающая взглядом. Так, что человек буквально задыхается от восторга. Ноги-то вилы, заканчивающиеся копытами, он под платьем не видит… Н-да. Опасная тварь, высокоуровневая. По могуществу вполне сопоставимая с тем же водяным. По родиям, к слову, тоже — вот это немаловажная деталь… Ладно. Обещал Дубовицкому подождать до завтра — подожду. Глядишь, нароет что-то по водяному. А там, чем чёрт не шутит, может, это что-то и с вилой сработает. В общем, будет день — будет пища.
— О чём задумались, Владимир
— Не поверите. Об одетой женщине.
— О… — сёстры захихикали.
И заговорили, перебивая и дополняя друг друга:
— На вас и впрямь не похоже!
— Впрочем, если речь о госпоже Головиной, ничего удивительного.
— Катерина Матвеевна не зря носит статус первой красавицы губернии.
— К тому же, завидная невеста!
— Богатое приданое, древний уважаемый род!
— Если вам понадобится составить брачный договор, Владимир Всеволодович, уверены — вы знаете, к кому обращаться.
— Тем более, что договор обещает быть непростым. Вы слышали о сводных братьях Катерины Матвеевны?
— О, неужели не слышали? Это такая загадочная история! Вообразите: буквально на днях один из братьев бесследно исчез, а второй скончался.
— И теперь совершенно нет ясности относительно приданого Катерины Матвеевны. Формально, она одна из самых богатых невест в Смоленске. Фактически же, всеми делами Головиных управляли братья, Вольфганг и Иоганн.
— Все документы, банковские счета — в руках братьев. И теперь, когда один из них умер, а второй исчез в неизвестном направлении, совершенно непонятно, что делать.
— Иоганн ведь не умер! То есть, юридически по-прежнему всем управляет он. И как бы теперь бедняжке Катерине Матвеевне вовсе не остаться без приданого.
— Но вы не волнуйтесь, Владимир Всеволодович! Мы сумеем составить брачный договор таким образом, что…
— Благодарю вас, барышни, — сумел наконец вклиниться в словесный поток я. — Уверяю, что женитьба в мои ближайшие планы не входит.
Урюпины заметно погрустнели. Непонятно, чего в этой грусти было больше — профессионального расстройства, что не сумеют заработать на составлении брачного договора, или же простого женского огорчения. Сопоставимого с радостью Катерины Матвеевны и её тётушки от того, что Захар и Марфа вот-вот обвенчаются.
— Но есть и хорошая новость, — обнадежил я. Двум моим знакомым завтра предстоит договориться о предоставлении рассрочки. Между собой они не очень ладят и наверняка захотят оформить сделку по всем правилам. Обещаю, что посоветую обратиться к вам.
— О, это будет чудесно!
Урюпины мгновенно повеселели.
— Рады, что так высоко цените наши услуги, Владимир Всеволодович.
— Кстати. Вот-вот начнутся танцы. Вы, вероятно, уже ангажированы, но…
— Нет.
— Что?..
— Нет — танцевать я не умею.
— И именно поэтому я устроил званый вечер, а не бал, — выручил меня подошедший Салтыков. — Чтобы даже те, кто не любит танцы, чувствовали себя в моём доме привольно… Александра Дмитриевна, вы позволите вас пригласить?
Катерину Матвеевну моё неумение танцевать удивило не меньше, чем Урюпиных, но долго огорчаться эта девушка не умела. Она порхала по залу, при каждом удобном случае улыбаясь мне, а я за ней с удовольствием наблюдал.
Задумался о том, что ситуация с имущественными делами Головиных и впрямь непростая. Хотя забавно, конечно — Вольфганг, который якобы умер, на самом деле жив, сидит себе радостно в одиночке. А пропавший без вести Иоганн — наоборот. Но отложил эти думы на попозже. Пока у нас на повестке дня другие вопросы. И главный из них — водяной.
С этой мыслью я и подорвался следующим утром.
В доме Головиных все ещё спали. Ну, то есть, Катерина Матвеевна и её тётушка — спали, прислуга-то порхала вовсю. Марфа на скорую руку изобразила мне пожрать, и я отправился к Дубовицкому. Был уверен, что копаться в книгах он примется немедленно после моего ухода, и не ошибся. Застал предводителя дворянства в библиотеке — из которой он, судя по всему, не уходил. Там было адски накурено, а глаза Дубовицкого покраснели от бессонницы.
Я начал с того, что распахнул настежь окна и балконную дверь. Плюхнулся в кресло напротив Дубовицкого и вопросительно посмотрел на него.
Дубовицкий огорченно развёл руками:
— Увы, Владимир Всеволодович. Обрадовать, боюсь, нечем. Информация крайне скудна.
— Крайне скудно — всё равно лучше, чем ноль. Рассказывайте.
— Да, собственно, и рассказывать-то… Единственное упоминание о гибели водяного, которое я нашёл, это, так сказать, бой жабы и гадюки.
— То есть?
— То есть, водяной погиб от руки лешего. Эти твари, насколько я понял, издревле не в ладах, находятся в состоянии холодной войны за территорию. Водяной исподтишка пытается затопить и заболотить сушу, а леший, со своей стороны, затягивает речные берега и болота корнями деревьев. Время от времени — крайне редко — этот конфликт переходит, так сказать, в острую фазу. Вот, упоминание одного из таких конфликтов мне и попалось. Но не уверен, что вам это будет интересно. Каким конкретно образом одна тварь уничтожила другую, в трактате не сказано… Собственно, вот, — Дубовицкий придвинул к себе книгу в кожаном переплёте и с выражением зачитал: — «Страшной была та битва! Дрожала земля, сверкали молнии. И победил Лесной хозяин Господина воды, и осушилась землица, и отступили болота. И боле о водяных в тех краях долго не слыхивали». Это всё, дальше идёт совершенно другой текст.
— Н-да, не густо. Хотя… — я задумался. — Знаете, а вы ведь мне и в этот раз помогли! Бой жабы и гадюки — это хорошо. Это мне нравится.
Стравить между собой водяного и вилу. А что?.. Отличное шоу должно получиться, такого в Смоленской губернии ещё не видели.
Дубовицкий просиял.
— Рад был помочь! — вскочил, протянул руку.
— Взаимно рад помочь вам. На охоту, как уже сказал, не возьму, уж простите. А вот о беспроцентной рассрочке для вас я с Салтыковым договорился. Зайдите к нему сегодня, обсудите детали.