Думаешь, это любовь?

Веденская Татьяна

– Ну, естественно, – фыркнула я. – И, судя по количеству разводов, это просто нерушимое условие. Только на всю жизнь. Никак иначе!

– Но если ты не уверена, что ваши чувства навсегда, то объясни, зачем тебе это надо? Любишь – ну и люби, кто тебе мешает.

– Ты что, не хочешь, чтобы я была счастлива? – обозлилась я.

Почему, в конце концов, она меня отговаривает. Ладно мама меня пилит, не веря, что я справлюсь с двумя детьми и одним мужчиной. Но почему то же самое делает моя лучшая подруга?

– Очень хочу. Только я не хочу, чтобы потом ты плакала, говоря, что не была готова к тому, что на тебя свалятся такие трудности. И не спрашивай, почему я не сомневаюсь, что

так будет. Я слишком хорошо знаю тебя. И знаю, какие именно трудности ждут тебя, если ты сумеешь убедить своего Костю, что вам необходимо жить под одной крышей. Вот тут-то все и начнется.

– Что начнется? Ну, скажи. Попробуй напугать меня до полусмерти, – ерничала я.

– Семья – не красивый сказочный роман с поцелуями и страстными объятиями. Твой муж будет приходить с работы усталый, съедать ужин, на который ты потратишь три часа, и ложиться спать, даже не занявшись с тобой сексом. Нет, он не станет любить тебя меньше. Возможно, что у вас все сложится очень и очень хорошо. Но это будет большая, бесконечная работа. Над собой, над отношениями. Над грудой грязного белья.

– А по-другому никак нельзя? – нахмурилась я. – Без проблем с сексом.

– В твоем случае проблемой станет еще и парочка чужих детей. И дополнительная свекровь.

– Звучит ужасно, – флегматично согласилась я, – но… мы будем вместе!

– Да, – кивнула она. – Зато вы будете вместе.

– И что? Ты уверена, что этого недостаточно? – Я уставилась на нее, представляя себе, что мы на допросе и сейчас она все-таки скажет мне всю правду. А не скажет – я направлю на нее яркую слепящую лампу.

– А знаешь, если уж на то пошло, я могу тебе признаться, что на самом деле считаю, что семейное счастье все равно того стоит. – Жанна кивнула головой так, что с нее слетела заколка. Потом решительно сняла фартук и бросила его на диван.

– Пойдем покурим, – подхватила ее порыв я.

Она кивнула и налила нам по чашке чая. Мы вышли с ними на террасу и сели в наши любимые кресла.

В воздухе отчетливо пахло дымком, кто-то неподалеку затопил баньку. Дым был вкусным, не едким, березовым. Воздух к вечеру стал чуть прохладнее, а сквозь уставшую и поредевшую августовскую листву на березах перед Жанкиным домом уже проглядывалось поле. Скоро будет зима, березы совсем облетят, облысеют, и откроется перспектива на дальнюю даль. Удивительный у Жанки дом.

– Так вот, моя дорогая, – продолжила она. – Я уверена, что семья – это самое лучшее, что только может быть у человека. Но человек должен быть готов.

– К чему готов?

– К тому, что счастье будет только редким пунктиром проглядываться сквозь все сложности, сквозь споры и ссоры, рутину и быт. Придется потратить много сил, чтобы не забывать его замечать.

– Зато мы будем вместе, – после долгого молчания повторила я. – Вместе с Костей. Это для меня самое главное, потому что я без него не могу. Я люблю его. Я только недавно поняла, что по-настоящему его люблю.

– Тогда готовься, – улыбнулась она. – Придется держать оборону по всем направлениям.

– Да, – усмехнулась я. – Осталось решить один простой вопрос. Меня пока что еще никто никуда не позвал. И пока все это лишь мечты.

– Да, подруга, ты права, – кивнула Жанна. – Мечты. Но, как известно, мир хорош как раз тем, что иногда в нем мечты сбываются. Верно?

Глава 10

Ласкаво просимо!

Дождь стучал по подоконнику, сбивая с рабочих мыслей и навевая грусть. Подоконник был железным, тяжелые осенние капли гулко ударяли по его поверхности, дождь то затихал, то набирал новую силу. Пробки под окном с наступлением сентября усилились

вдвое. Видимо, все дачники возвращались со своих огородов, прихватив с собой урожай. Мои мама и папа уже приехали домой, и теперь весь их балкон был заставлен литровыми и трехлитровыми банками с лечо, маринованными кабачками, зелеными и красными помидорами, солеными огурцами. Все это будет планомерно и методично скармливаться мне, что я лично очень одобряла всегда. Консервированный овощ в приготовлении еще проще, чем макароны из пластиковой коробки. А варенье – вообще друг любого лентяя. Мажешь на хлеб и с чаем – чем не ужин? Шикарно! Мамин абрикосовый джем – это нечто сказочное, я уничтожаю его сразу по поступлении и каждый год прошу навертеть его побольше. Однажды даже предлагала финансирование этой затеи, но мама считает, что, если я буду есть столько сладкого, растолстею и заработаю себе сахарный диабет.

– И так питаешься черт-те чем, – всегда говорила она, – не хватало еще перейти на одни бутерброды.

– Столько криков из-за лишней банки варенья, – обижалась я.

– Ты не Карлсон в расцвете лет. Береги себя, ты будущая мать! – отрезала она, выдавая мне джем по банке в месяц. После Нового года любимое мной лакомство обычно заканчивалось.

– Эх, варенья бы сейчас, – мечтательно протянула я. Рабочий день подходил к концу, а на улицу страсть как не хотелось. Бр-р, сырость. Не люблю.

– В такой дождь надо сидеть в кресле-качалке под полосатым пледом и смотреть на огонь в камине, – пробормотала Тоська, старательно что-то выкручивая из принтера.

– У нас тут ты вряд ли заработаешь на камин, – пожал плечами Сашка. – И потом, плед должен быть не в полоску, а в клетку.

– Это почему еще в клетку? – обиделась Тося. – Кашемировый полосатый плед, теплые тапки, камин – типичный английский рай для настоящих джентльменов.

– Только плед в клетку. Знаменитая шотландская клетка. И чистая шерсть, – зевнул Саша. – И зовите меня хоть сейчас, я согласен так жить.

– А я согласна жить так даже под полосатым пледом, – протянула я, вытягивая шею, чтобы разглядеть лужи на дороге.

– Между прочим, кашемир, кажется, тоже тип шерсти, – снова вступила в бой Таисья, не желая сдаваться. – Так что я все правильно сказала. А уж расцветка – это мелочи. Главное, чтобы был камин и кресло-качалка.

– Ладно, как скажешь, – ухмыльнулся Саша. – Я пошел.

– А чего это ты пошел? До финального свистка еще пятнадцать минут, а он уже пошел. Гляди, Саш, он пошел! – возмущенно фыркнула она. – У меня принтер сломался, а он пошел.

– Да пусть идет, он же тебе его все равно не починит, – миролюбиво сказала я, отрываясь от окна.

Я была добрая, я всех любила, всем желала только хорошего. Костя звонил мне сегодня уже трижды. Сначала с утра, спросить, нет ли у меня каких планов на вечер. Планов у меня теперь вообще-то было мало, и, даже если бы они появились, ради свидания с ним я бы их обязательно отменила. Теоретически мне надо бы было смотаться к родителям, посидеть с ними, послушать их жалобы на погоду, на правительство, повозмущаться вместе нынешней дороговизной, получить очередную порцию упреков в собственной бесполезности. И забрать причитающиеся мне банки с экологически чистыми консервами домашнего приготовления, но… все это можно перенести на любой другой день. Родителей вообще почти всегда можно перенести на другой день. Когда мы вырастаем, они как-то незаметно отходят на второй план, если, конечно, речь не идет об их здоровье. Мои, слава богу, были в порядке, в меру бодры, в меру ворчливы, так что я с чистой совестью соврала про срочное совещание, внеплановую статью, аврал и осенний призыв – и отменила свой к ним визит.