Дунайский лоцман
Шрифт:
— Титча! — позвал в это время голос из мрака.
— Здесь! — отвечал другой голос.
— Повозка?
— Отправилась.
— Тогда надо с этим кончать.
Эти голоса Драгош крепко запомнил.
Когда закончился этот краткий разговор, в ход пошли револьверы, сотрясая воздух сухим треском выстрелов. Ранило нескольких полицейских, и Карл Драгош, поняв, что упорствовать бессмысленно, скомандовал отступление. Наряд полиции отошел на дорогу, и победители не рискнули его преследовать.
Сначала нужно было заняться ранеными: трое полицейских были задеты пулями. После перевязки их отправили назад в сопровождении четырех товарищей. Драгош с Ульманом и тремя другими агентами устремились через поле к Дунаю, слегка уклоняясь в направлении Грона. Сыщик без труда нашел место, где причалил за несколько часов перед этим, и лодку, в которой они с Ульманом переплыли реку. В нее сели пятеро и перебрались на левый берег Дуная.
Карл Драгош потерпел поражение и задумал взять реванш. Что Илиа Бруш и слишком известный Ладко были одним и тем же человеком, в этом сыщик теперь не сомневался; он убедил себя, что именно этот субъект был виновником преступления предыдущей ночи. Очевидно, Ладко спрячет добычу и, не зная, что его шайка раскрыта, поспешит снова принять фальшивый облик, какой до сих пор позволял ему обманывать полицию. Перед рассветом он, конечно, вернется на баржу и станет ждать своего пассажира, как сделал бы безобидный и честный рыболов, каким Ладко хотел казаться.
Решительные люди дождутся его в засаде. Эти пятеро, побежденные Ладко и его бандой, легко сломят сопротивление, которое может оказать Ладко, принужденный в одиночку играть роль Илиа Бруша.
Хорошо задуманный план, к несчастью, был неисполним. Карл Драгош и его люди могли сколько угодно обследовать реку, но баржу рыболова оказалось невозможно разыскать. Драгош и Ульман без труда обнаружили место, где была стоянка Бруша, но не увидели ни малейших следов баржи. Судно исчезло и Илиа Бруш вместе с ним.
С Карлом Драгошем сыграли злую шутку, и это наполнило его яростью.
— Фридрих, — сказал он подчиненному, — я выдохся до конца и не в состоянии сделать больше ни шагу. Мне надо уснуть хотя бы на траве, чтобы набраться немного сил. Но один из наших должен взять лодку и немедленно подняться в Грон. Как только откроется почтовая контора, он должен послать телеграмму. Зажги фонарь. Я буду диктовать, пиши.
Фридрих Ульман молча повиновался.
— «Этой ночью совершено преступление в окрестностях Грона. Добыча погружена на шаланду. Строго проводить предписанные обыски».
— Вот одна, — сказал Драгош, завершив диктовку, — А теперь другая:
«Мандат на арест так называемого Ладко, ложно именующего себя Илиа Брушем и играющего роль лауреата «Дунайской лиги» на последнем конкурсе в Зигмарингене. Упомянутый Ладко, он же Илиа Бруш, обвиняется в грабежах и убийствах».
— Пусть эту телеграмму немедленно передадут во все без исключения прибрежные населенные пункты, — приказал Карл Драгош и в изнеможении растянулся на земле.
Глава X
ПЛЕННИК
Подозрения Карла Драгоша, окончательно подкрепленные для него самого обнаружением женского портрета, не были целиком ошибочны. В одном пункте, по крайней мере, Карл Драгош рассуждал правильно: да, Илиа Бруш и Сергей Ладко — одно лицо. Напротив, Драгош серьезно ошибался, когда приписывал своему компаньону по путешествию совершение грабежей и убийств, столько месяцев нарушавших спокойствие дунайской области, и, в частности, последнее преступление — разграбление виллы графа Хагенау и ранение сторожа Христиана. Ладко, впрочем, не думал, что его пассажир держал в голове подобные мысли. Он только знал, что его фамилией называли известного преступника, и не мог понять, как могло случиться такое недоразумение.
Сперва Ладко был поражен сообщением об ужасном однофамильце, который, к довершению несчастья, оказался его соотечественником, и испытал безудержный страх. Но затем понемногу успокоился: что ему, в конце концов, до преступника, с которым у него общим было только имя? Невиновному нечего бояться.
Вот почему Сергей Ладко — будем теперь называть его настоящим именем — спокойно оставил баржу в предыдущую ночь, чтобы побывать в Сальке, как он и объявил спутнику. Он действительно скрывался в этом маленьком городке после отъезда из Рущука; там в течение долгих недель он ждал под именем Илиа Бруша известий от своей дорогой Натчи.
Ожидание, как уже известно, сделалось для него невыносимым, и он напрасно искал средства проникнуть инкогнито в Болгарию, когда ему случайно попал на глаза номер газеты «Пестер Ллойд», где в весьма сенсационном духе сообщалось о предстоящем рыболовном конкурсе в Зигмарингене. Изгнанник, столь же искусный рыболов, сколь и признанный лоцман, решился на авантюру, причудливость ее обещала, быть может, успех.
Под именем Илиа Бруша, какое он носил в Сальке, Ладко вступит в «Дунайскую лигу», явится на конкурс в Зигмарингене и, благодаря своему виртуозному искусству рыболова, завоюет первый приз. Придав, таким образом, вымышленному имени известность, он с большим шумом и даже с возможным заключением пари объявит о намерении спуститься по Дунаю с удочкой от истоков до устья. Не возникало сомнений, что этот замысел взволнует любителей-рыболовов и создаст его автору репутацию среди остальной публики.
Обеспечив себе бесспорное гражданское положение, ибо к «звездам» обычно питают слепое доверие, Сергей Ладко в самом деле начнет спускаться по Дунаю. Разумеется, он будет, насколько возможно, ускорять ход своей лодки и станет тратить на рыбную ловлю минимум времени. И все же он заставит говорить о себе во время плавания, напоминая о себе и завоевывая право открыто высадиться в Рутцуке под защитой приобретенной известности.
Чтобы благополучно достигнуть этой единственной цели, никто не должен будет разгадать его настоящее имя или в наружности рыболова Илиа Бруша угадать черты лоцмана Сергея Ладко.
Первое условие легко осуществимо. Достаточно, преобразовавшись в лауреата «Дунайской лиги», в дальнейшем безошибочно играть эту роль. Сергей Ладко поклялся себе оставаться Илиа Брушем наперекор всему, что бы ни случилось во время путешествия. Удовлетворить второму условию оказалось еще проще. Бритва снесла его бороду, краска изменила цвет волос, большие темные очки скрыли глаза, и этого оказалось вполне достаточно. Сергей Ладко совершенно переменил наружность в ночь перед отъездом из Сальки и пустился в путь до рассвета, уверенный, что его никто не узнает.