Дураков нет
Шрифт:
– Обычно это он ходит налево, – пояснил Салли. – И ему надо привыкнуть, что теперь они с Тоби поменялись ролями.
В темноте он разглядел, как сын пожал плечами.
– Им и раньше случалось меняться ролями, – ответил Питер. – По крайней мере, так утверждает Тоби.
Салли задумался над его словами.
– Сомневаюсь, – возразил он наконец.
– Ладно, думай как хочешь, – не стал спорить Питер.
– Она очень хорошая девочка.
Питер усмехнулся:
– Она очень хорошая женщина.
– Ну… – начал Салли и осекся, радуясь, что Питер, судя по всему, не намерен рассказывать ему о прегрешениях Тоби Робак, если таковые были ему известны. – Утром, перед тем как возвращать прицеп, загляни в дом на Баудон. Там в гостевой комнате есть кое-какая мебель. Если что-то приглянется, забирай.
Питер заверил, что так и сделает.
– А может, ничего из того старья тебе и не нужно, – продолжал Салли. – Кто знает? – Он взялся за ручку двери. – Я поговорю с нашим другом. Он меня послушает.
– Сделай одолжение, не говори с ним, – попросил Питер. – Ты только все испортишь. Опять.
Салли догадался, Питер имеет в виду, что Салли отказался дождаться “скорую” и ударил Веру. Эта жуткая сцена весь день стояла у него перед глазами, несмотря на прекрасные развлечения – пиво, покер, гологрудые девицы, – которые его окружали.
– Как думаешь, твоя мать оправится?
– Понятия не имею, – ответил Питер. – Ее оставили на ночь в Шуйлере. Ты ведь ее знаешь. Она все та же, но хуже.
– Пожалуй, ты мог бы больше ей помогать, – осмелился предположить Салли.
– Вряд ли, – ответил Питер. – Жизнь складывается не так, как ей хочется, вот она и психует.
К такому же выводу Салли пришел тридцать пять лет назад, и Питеру вряд ли удастся сделать мать довольной или счастливой, как не удалось и Салли. Но сейчас Салли казалось трусостью то, что он плохо старался и сдался так легко. Одно дело понимать, что ты разгребаешь дерьмо назло всему, и совсем другое – бросить эту затею, не успев замараться. Тем более что ты намеревался и дальше разгребать другое дерьмо назло всему остальному.
– Она сейчас и правда заводится с пол-оборота, – заметил Салли, вспомнив, что Вера пришла в ярость от одного только вида Руба возле ее дома. А может, и оттого что он, Салли, вторгся в ее дом, что он был внутри. Запачкал его, по выражению Веры.
– Ты еще не все знаешь, – сказал Питер. – Деда утром положили в больницу. Он не может дышать, даже с кислородной маской.
Салли вспомнил Роберта Холзи, как он выглядел на День благодарения, и решил, что лучше застрелиться, чем дожить до такого.
– Когда он умрет, у твоей матери не останется никого, кроме тебя.
– У нее есть Ральф.
– Она не принимает его в расчет. И ты это знаешь.
– Знаю, – согласился Питер. – Я о Ральфе и
– Да, выглядит он неважно, – признал Салли.
– Он совсем плох, – сказал Питер. – И если мне удалось чего-то добиться, то исключительно благодаря ему, а не ей. Он был хорошим отцом.
– И еще у тебя есть Уилл, – указал Салли.
– Дети выносливые, – ответил Питер. – Посмотри на меня.
– Я и смотрю на тебя, – сказал Салли в темноту.
– Если тебе от этого будет легче, – произнес Питер, – наверху ничего серьезного.
Салли кивнул. Он и сам догадался об этом. По улыбке Питера, когда Тоби произнесла “библютека”. Питер пошел в Веру, а образование лишь усугубило воспитание, вряд ли он всерьез влюбится в ту, кто говорит “библютека”.
– Рад это слышать, – сказал Салли, поскольку действительно был рад.
– Не сомневаюсь, – ответил Питер, и Салли даже в темноте понял, что Питер ухмыляется.
Может, Тоби Робак для него ничего особо не значила. Они поспорили из-за женщины, и Питер выиграл спор.
– Я все думаю о ее муже, – произнес Салли и, к своему удивлению, осознал, что это правда. – Вряд ли он согласится ее уступить.
– Дело не только во мне, – сказал Питер. – Есть еще женщина в Шуйлере.
Салли фыркнул:
– У Карла везде женщины, не только в Шуйлере.
– Я не о Карле.
Салли не сразу сообразил, о чем говорит Питер, и осмыслить эту новость отчего-то было проще в темноте. Салли такое сто лет в голову не пришло бы, но теперь, когда эти слова произнесли в темноте, в интимной обстановке, он подумал, что это правда.
– Тогда почему? – наконец спросил он.
– Что – почему?
– Почему ты делаешь то, что делаешь?
– Понятия не имею, – ответил его сын, и впервые эта фраза прозвучала как простая истина без прикрас. А не как ирония, сарказм или злость.
– Ладно, мне домой пора. – Салли со вздохом открыл дверь.
Он вышел на крыльцо, и Питер неожиданно спросил его:
– Ты сегодня не заедешь на Баудон-стрит?
– Вообще-то не планировал. А что?
– Собаку надо покормить.
– Черт. Я совсем про нее забыл, – признался Салли.
– Об этом позже.
– Не то чтобы это моя собака, – сказал Салли в свою защиту.
– Вот-вот, – с привычным сарказмом парировал Питер. – Не то чтобы твоя собака. И дом, в котором она сидит взаперти, тоже не то чтобы твой. Ты свободный человек.
– Ты чертовски прав, сынок, – согласился Салли. – Не забудь запереть дверь.
Салли дождался, пока изнутри послышится скрежет засова, и перешел через дорогу к машине Карла Робака, из ее выхлопной трубы сочилась струйка белого дыма. Когда Салли приблизился, Карл наполовину опустил стекло со стороны водителя и сказал: