Дурманящий запах мяты Егер Ольга
Шрифт:
Я покачала головой, в знак того, что такие люди не имеют собственного мнения, и вряд ли можно почерпнуть что-то новенькое из подобного знакомства.
– Вот и вся причина. Прими её, если хочешь, а не нравится, продолжай строить догадки, всё больше запутаешься в глупых домыслах.
– Закончил свою речь он, заставив меня устыдиться.
Повисла гнетущая тишина, в которой я мысленно отпустила себе минимум две затрещины за идиотское поведение. К Таю вернулось хорошее настроение, и, умастившись на боку, он произнёс:
– Ты не прошла испытание
– Вот почему ты меня боишься!
– И это я путаюсь в глупых догадках!
– съязвила, надула губы и оскорблённая в самых нежных чувствах, перекатилась на бок, чтобы больше не видеть довольное лицо советника.
– Да успокойся ты! В отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего такого… - Тайрелл замолчал, задумался, и уже более вкрадчивым голосом спросил: - А почему ты отказалась проходить это испытание?
– Фая язык за зубами держать вообще не умеет!
– догадалась я о причине его осведомлённости.
– Неужели женщина должна настолько себя не уважать, чтобы спать с кем придётся?
– возмущённая оборотом разговора, я уселась на подушках, терзая одну в руках вместо шеи предавшей подруги, и горла советника.
– Почему же тогда амазонки называют себя свободными, если скованы дурацким сводом правил и обрядами?! Меня это бесит! Чтобы получить священный знак на лице я должна познать мужчину, который познает меня. А если я ему не доверяю? А если он мне не нравится? У моей матери был лишь один мужчина за всю жизнь - отец! Он был первым, её посвящением, а потом они вместе ушли на войну…
Удивлённый такой яростной речью советник тоже приподнялся.
– Ты совершенно другая. Отличная от обычных, и от амазонок тоже.
– В глазах Тайрелла читалось уважение. Его почему-то моя неполноценность наоборот, вдохновляла, а не отталкивала.
– Ложись, а то опять жар появится!
Я позволила уложить себя на подушки и укрыть одеялом. Не понятно было кто кого лечит, но чертовски приятно.
– Сам бы замотался!
– напомнила я.
Тайрелл оглянулся, но второго одеяла не нашлось, так что он смущённо пытался примоститься рядом.
– Только если позволишь… - робко заговорил советник.
– Ложись уже! И без твоих выходок!
– предупредила я.
Тай поклялся не приставать, лёг рядом, стараясь не прикасаться ко мне.
Больше мы не говорили. Молчали. В том шатре, наверное, закончился мир - так мне показалось, потому что окружающая темнота была безликой и бесшумной, безжизненной. А внутри маленького нашего пристанища, как ни странно, я чувствовала себя уютно…
На подушках действительно хорошо спалось, потому что сон сморил меня совершенно нежданно - как только голова утонула в мягком голубом шёлке. Помню был он странным. Кажется, я продолжала говорить с Таем, а он заставлял меня читать какой-то стих: про дорогу, ноги, пыль, руки, судьбу… И чего только не присниться после бабушкиной “Черногорки”!
Тай спал мирно, сладко, даже жалко было его будить. Так что трогать его я не стала. Между прочим, ночью он действительно вёл себя прилично. Зато я ворочалась с бока на бок и проснулась немало удивлённая. Советник лежал на спине, с мирным ангельским выражением на лице. Я же, на боку, умудрилась забросить на него ногу, руку и половину тела, уткнувшись головой в так хорошо пахнущее сиренью, крепкое плечо мужчины. Он только большим пальцем левой руки придерживал меня за кисть, покоящуюся на его груди. Если так посмотреть, то это ему в пору было смущаться меня.
Я встала, стараясь его не потревожить, натянула на ноги носки, сапоги, схватила ведро и пошла на улицу, - поздороваться с остальным миром, который ожил после ночи.
Вылив воду из ведра, я поставила его и стала заправлять рубаху в штаны. Оказалось, что единственным страдающим бессонницей был Кроха, сидевший у потухшего костра, с мрачным видом. Он лениво помахивал мечом. Интересно, кого он представлял в своей больной фантазии на месте несчастного полена, на которое то и дело опускалось лезвие?
– Караул несёшь?
– поинтересовалась я, подойдя ближе.
Кроха был явно не в духе: то ли голодным спать лёг, то ли кому-то в картишки проигрался.
– Он несёт!
– доморощенный богатырь дёрнул за руку, видящего третий сон стража. Тот никак не отреагировал, только на другой бок перевернулся и умастился удобнее, прижимая к сердцу пустой бутыль самогона.
– Понятно… - подумать только, и эти мужики день назад готовы были горло драть, доказывая, что мимо них в карауле ни одна муха не пролетит. Да тут, целое стадо вепрей могло пробежать, а им хоть бы хны. Нет, с мухами они справлялись хорошо - храп стоял такой, что жужжания и слышно не было…
– Как ночь провела? Теперь твоя очередь советнику грелку заменять?
– пробасил обозлённый парень, а меня словно водой окатило.
– Весело, - ответила я, стараясь свести всё к шутке.
– Я, он и ведро. Представляешь, он у вас извращенец оказывается…
На Кроху моё чувство юмора не произвело никакого впечатления. Ни одна мышца на его мрачной физиономии не дёрнулась.
– Не смешно!
– Кроха подскочил на ноги, бросил меч, и надвигаясь на меня разъярённым быком, заставил пятиться. Я задрала голову, чтобы поглядеть на него.
– Тебе понравилось с ним? Будешь теперь вместо этой вашей..?
– Что на тебя нашло? Ты, что лез на дерево, да с дуба рухнул? Что ты мелешь?
– Он даже не подумал успокаиваться, и напирал с ещё большей силой, что меня совершенно взбесило и я не выдержала: - Да если между нами что-то и было, стала бы я об этом на весь лес орать. А с тобой это обсуждать вообще не собираюсь! С каких пор свободная амазонка должна отчитываться перед какой-то деревенщиной?
– А ты значит ложишься только с вельможами?
– ерепенился верзила, выходя из себя. Я ждала, когда у него пена изо рта пойдёт - бешенство объяснило бы такое поведение. Но признаков предполагаемой болячки не проявилось.