Дурная Слава
Шрифт:
Настал такой момент, когда Бен понял, что Кривоногов не придет. Что-то случилось, планы переменились, негодяй что-то почувствовал. Почувствовал? Бен напрягся, обзывая себя последними словами. Апостолы его предупредили! Как он об этом раньше не подумал, спаситель хренов.
Он решительно встал с кресла, как раз вовремя, чтобы увидеть поднимающихся по лестнице обиженного зареванного карапуза, которого вел под ручку некий милицейский чин. Бен не раздумывая, метнулся в сторону запасной лестницы и, как оказалось, сей незатейливый маневр спас ему жизнь.
Окно за спиной звучно
Он на четвереньках добежал до лестницы, потом выпрямился и сиганул через пять ступеней. Не заметив по пути кассового зала, вылетел на улицу и остолбенел.
Прямо перед ним стояла Вера Хан. Он никогда не видел ее, но, встретив, узнал сразу. Настоящая красавица. Узкая талия, женственные бедра, крупные алые как спелая вишня губы. Ветер слегка развевал платье, ткань ласково шуршала о нежную кожу: это было неописуемо красиво, художник так не нарисует, оператор не снимет, застывшее мгновение. Именно из таких незабываемых эпизодов состоит наша память.
Не имея возможности вместить все, она фиксирует только самое-самое. Искры во времени, мгновенно исчезающие и остающиеся навсегда. В руке девушка держала два билета.
— Давайте я угадаю, второй билет мой, — сказал Бен, забыв обо всем: о стрельбе и пыхтящем милиционере на лестнице.
— Я уже и не знаю, — улыбнулась она.
— О таких вещах должен знать мужчина, настоящий мужчина, — подчеркнул Бен, удивляясь бреду, который способен нести зрелый мужик.
— А как узнать настоящий вы или нет?
Вопрос был двусмысленный, но только для придурков, которые во всем ищут двусмысленности.
— А разве не видно?
Бен подошел к ней: разгоряченный после бега, напряженный, словно пружина от ощущения опасности. Это последнее ощущение кричало внутри, тщась предупредить.
Одновременно, это давала ощущение внутренней силы, которую настоящая женщина чует мгновенно. Вера была настоящая.
Идиллию прервали шаркающие стариковские шаги и дребезжащий по козлиному голос:
— А суки! Вот вы где? Спрятаться хотели? Воркуете? Вот я вас сейчас!
К ним боком приближался Кривоногов. В трясущихся руках ружье. Сначала он целил в Бена, но потом перебросил мушку на девушку.
— Верка, на кого ты меня променяла, дуреха? Ты знаешь, как бы мы жили, душа в душу.
Я знаю, подумал Бен. Лицо Петьки перекосило, один глаз будто умер, сделавшись оловянным. Кривоногов выл и изрыгал проклятия. Бен лихорадочно прикидывал, что можно сделать, но расстояние до стрелка было слишком велико, чтобы покрыть одним прыжком. Кривоногов успеет выстрелить, изорвать ему внутренности дробью, уже потом никто не помешает заняться девушкой. Боковым зрением Бен увидел милиционера. Тот торопливо говорил по телефону автомату. Вот чурило, ни рации, ни пистолета. Ну-да, застойные годы, когда ментам не нужно было оружие.
Вызванная ментом подмога прибудет в лучшем случае через несколько минут,
Он вытянул из кармана сотик и покрутил им над головой. Дневной свет заиграл на хромированных кнопках, и толстые губы Кривоногова вывернулись наружу — дегенерат улыбался. А когда Бен включил мелодию, Петька разве что не описался.
— Дай! — требовательно вытянул он руку.
Бен кинул ему сотик. Петька неловко подхватил его на лету, именно этого момента Бен и ждал и, резко толкнувшись, прыгнул в сторону Веры. Кривоногов опомнился слишком быстро, Бен немного просчитался, и это могло стоить ему жизни. Дуло дернулось за ним, Бен увидел его нехорошо сузившийся глаз. Палец неумолимо вдавливал курок, а Бен словно замер в воздухе, впаялся в него, как комар в янтарь. Ему казалось, что он вообще никогда не опустится, а если опустится, то потяжелевший на пятьдесят граммов дроби. В уши, в затылок шарахнуло грохотом выстрела почти в упор. Бен подхватил девушку с асфальта и, увлекая за собой, полетел дальше, теряя траекторию и высоту, ударясь коленями и локтями, покатился по асфальту. Девушка была то сверху, то снизу. Уже одно то, что он что-то чувствовал, обнадеживало.
Бен вскочил, едва круговорот завершился. Голова кружилась, Кривоногов совал в ствол новый заряд. Бен подскочил и потянул дуло на себя. Кривоногов не отпустил и потянулся следом. Живот выпятился, и Бен с наслаждением ударил нападавшего по гениталиям. Несколько раз и все с оттяжкой. Петька посинел, схватился за остатки былого величия, оставив без прикрытия лицо, чем Бен не преминул воспользоваться и дал ему в зубы. Если до этого у парня не хватало двух зубов, то теперь недостача увеличилась. Не зная, какое место держать в первую очередь, Петька кулем свалился на асфальт.
Бен оглянулся. Девушка сидела на асфальте и требовательно протягивала руку, чтобы он помог ей встать. Бен двинулся, было навстречу, но тут с визгом тормозов на улицу перед злополучным «Восходом» вылетел темно зеленый уазик. Сметливый мент, уловив, что стрельбы больше не будет, выскакивал из вестибюля кинотеатра.
Бен на ходу сориентировался, корректируя планы. Винипеникс склонился над реестром, он выпрямил его и качественно приложил головой о кузов. Полез в кабину с одной стороны, через секунду с другой вывалился орущий в негодовании Шпрехен-Шухер.
Идущий на широкий разворот по периметру площади перед кинотеатром, Бен все время видел стоявшую в неподвижности девичью фигуру.
— Беги же, черт! — выдавил он сквозь зубы, словно Вера могла его услышать, но она даже не пошевелилась.
Милицейский уазик включил сирену и устремился за ним. Его по инерции занесло, и он был вынужден повторять его маневр — ехать по самому краю площади. Редкие случайные прохожие как гимнасты скакали на газоны. А девушка все стояла. Выезд оказался прямо перед Беном, но он неожиданно для себя вывернул руль и послал машину на новый круг.