Душа Бога. Том 2
Шрифт:
Пролог
Белый тигр Барра ждал очень долго. Во всяком случае, ему так казалось, потому что голод подступал к нему не один раз. Тогда он охотился, никогда не отходя далеко от Границы.
Там, за чертой, колыхался серый туман. Он тоже был хищным, в нём пропадали другие обитатели Межреальности, слишком сильные, чтобы быть осторожными, или слишком глупые.
Клубящаяся завеса, в которой исчезал след хозяйки Райны, казалась непреодолимой; однако тигр умел ждать, а ещё он твёрдо знал неведомым инстинктом, что
И настал миг, когда скрывавшиеся за туманным пологом не смогли уже больше прятаться.
Потянуло кровью. Подул ветер, неся на крыльях запах беды, отчаяния и смерти. Мук и ужаса, гибельной опасности, исчезающих надежд. Серая завеса раздувалась, в ней появлялись прорехи, они затягивались быстро, но всё-таки недостаточно быстро, чтобы опередить стремительного тигра.
Он не думал, что случится с ним, стоит ему нырнуть в один из этих разрывов. Да и деваться ему было некуда – туманный купол рос, быстро расширялся, и отступать стало бессмысленно.
Граница двигалась всё стремительнее, и твердь Упорядоченного под лапами Барры начала сперва содрогаться, потом крошиться, потом таять – льдинки, подхваченные внезапно закипевшей рекой.
Тигр сперва бежал, потом мчался, а под конец – летел. Снизу, сверху, по бокам вспыхивало пламя, горела сама Межреальность, распадалась, под тонкими покровами испаряющейся тверди раскрывались поистине бездонные провалы, ведущие неведомо куда. Катились незримые валы силы, сметая острова Междумирья и их обитателей, обращая всё в ничто, в нечто, тоньше и незримее пыли.
Тигр ни на что не обращал внимания. Ибо, несмотря на царящий вокруг хаос, несмотря на пламя и едкий дым, несмотря на катящуюся завесу всеуничтожительного тумана, он уловил впереди след хозяйки. Она была там, точно и несомненно; тигр распластался в прыжке, лапы оттолкнулись от пустоты – здесь мчалось бурным потоком столько силы, что даже он, всего лишь магический зверь, не колдун, не чародей, мог от неё оттолкнуться.
Под ним возникали крошечные, тотчас исчезавшие островки тверди; серая стена поднималась уже совсем рядом, но имелись в ней и разрывы, откуда на свободу рвался невиданный и невидимый поток мощи.
Он мог зажигать звёзды, творить миры и прокладывать новые тракты в неоформленном. Он потеснил бы сам Хаос; он был почти как Пламя Неуничтожимое, полыхавшее в самый первый миг творения.
Почти – но не оно.
Белый тигр нырнул в первый разрыв, метнулся в сторону, проскользнул в следующий, затем в ещё один и ещё. Они тотчас смыкались, словно разумные, пытающиеся уловить Барру сущности, но тигр ещё одним прыжком одолел очередной распахнувшийся прямо перед ним провал, и туманный купол остался позади.
На него обрушилась лавина запахов, звуков, огней, лавина стремительной силы, здесь завитой причудливыми узорами; за пределами серой завесы
А впереди… впереди кипела битва, и тигр знал – это её запах, её кровь достигли его ноздрей. Где-то там, среди множества незримых следов, плутал след хозяйки. Её следовало отыскать, немедленно.
Тигр не знал и не мог объяснить, как и почему это понимал; однако не сомневался ни на йоту – скоро здесь ничего не останется, ничего воплощённого, ничего, что сможет дышать и жить. И хозяйки не станет тоже, а этого допустить он не мог. Нет, нет, это невозможно, нельзя, никак!..
Впереди лился дневной свет; справа лежали сумерки, а слева – глубокая ночь. Какие-то крылатые твари пронеслись над тигром, перекликаясь пронзительно и режуще; в них был страх, несмотря на всю свирепость и жажду убийства.
Барра много встречал подобных чудищ; если такие удирают без оглядки, ясно, что впереди – пожар, пылают леса и заросли, и негде укрыться, кроме как в небесах.
Вздымаются впереди стволы векового леса, пахнет водой, гнилью, хвоей, папоротником – тигр бывал в таких мирах. Он не знает слов «гниль», или «хвоя», или «папоротник», но они ему и не нужны.
Из тьмы справа доносится жуткий рёв и тотчас – отчаянные крики. Ужас, боль, там сейчас гуляет смерть, смерть кошмарная и мучительная, но тигр даже не поворачивает головы. Хозяйки там нет, а драться он станет, лишь если ему преградят дорогу к ней.
Перед ним лес, а в небе над вершинами, в радостном и светлом сиянии, в голубой лазури, сталкиваются и вновь разлетаются двое – белый орёл и золотой дракон.
Барра ощущает толчки силы, они катятся с небес подобно волнам, и тигр, магическое существо, впитывает их, жадно окунается в них, это словно прохладная влага в жаркий полдень, когда не отыскать и самой короткой тени.
Вперёд!..
Из сумерек справа доносится хлопанье множества крыл, гортанные вскрики, и снова – крики, крики, крики. Кто-то собирает там кровавую жатву.
Лес. Мшистые стволы, хвоя под лапами, звон насекомых, запахи мелкой добычи; но Барра знает, что всё это лишь игра силы. Могучие тёмные ели есть лишь призраки в потоке магии, ничего больше.
Где-то тут рядом хозяйка.
К её запаху примешиваются иные, Барра их знает – минотавры. Знает и не любит.
Зачем хозяйке эти тупые быки, если у неё есть Барра?
Лес становится всё гуще, а в высоте хлопают вновь бесчисленные крыла. Летят, бьют воздух, всё ближе и ближе, и вместе с ними летят несдерживаемая злоба и неутолимый голод.