Душа дворянки
Шрифт:
Семён молчал, понурив голову и крутил между пальцами жалкий огрызок карандаша. Если у него заканчивалась ручка, никто из одноклассников не одалживал ему на время уроков свою. Даже учителя делали это неохотно, и дело было в брезгливости, а не в жадности.
– Я чего-то не понял: ты оглох? – зверея, закричал мэровский сын. – Тебе вмазать что ли, пёс паршивый?
– Ветров! – упавшим голосом окликнула его Любовь Александровна. – Одиннадцатый «А»!
Однако математичку никто не услышал. Все смотрели на Леготина, который, стоило Стасу только подмигнуть, в кровь разбил Чугунову нос. К Леготину вскоре присоединился и Карташов: телохранители
– Боже мой! Что вы делаете?! – подбегая к месту драки, закричала Любовь Александровна, и её исказившееся от отчаяния лицо покрылось красными пятнами. – Прекратите немедленно! Кто-нибудь…. Нестор! Пожалуйста, отведи Семёна! Хотя ты, наверно, не знаешь, где медпункт…
Имя новенького, прозвучавшее из уст Любови Александровны, точно разбудило меня от тяжёлого сна. Этот урок геометрии ничем не отличался от предыдущих уроков. Вяземская школа давно утратила своё изначальное предназначение. Старшеклассники приходили на уроки лишь для того, чтобы потусоваться с друзьями, и не ограничивали себя моральными нормами. Младшее звено очень быстро поддавалось дурному влиянию выпускников. В каждом классе появлялся собственный «мэр» и его ближайшие помощники, а из числа слабохарактерных учеников избирался один или несколько изгоев, уделом которых становилось терпеть побои и унижения.
Страшнее всего было мучительное одиночество, которое я постоянно испытывала, находясь в этих стенах. Они медленно высасывали из меня жизнь, жажду знаний и желание найти своё счастье. Моя душа мелела, опустошалась, с каждым годом всё больше выцветала. Так ослабевает и гибнет здоровый цветок, пересаженный из плодородного чернозёма в мёртвую почву.
Я пыталась компенсировать недостаток школьных занятий самостоятельным изучением интересных мне предметов и чтением классической художественной литературы, искала недостающую информацию в интернете, старалась чаще говорить по душам с бабушкой и мамой. Однако я всё равно становилась черствее и равнодушнее: книги книгами, а в реальной жизни сердце моё было просто нечем напитать.
– Я знаю. Я помогу ему, – лаконично ответил новый ученик.
Нестор встал из-за парты, без малейшего отвращения помог Семёну подняться с пола и повёл его к выходу из класса. Отовсюду сыпались колкие насмешки, но Нестор словно никого не слышал. Перед тем, как выйти из класса, он обернулся, и наши взгляды вновь ненадолго встретились. И, вероятно, он смог прочитать в моих глазах восхищение его благородным поступком.
«На твоём месте я сделала бы так же!» – подумала я, и долгожданная встреча с родственной душой окрылила меня. Я почувствовала, что теперь не одна. Я сидела, затаив в уголках губ лёгкую улыбку, и знала уже наверняка, что рано или поздно Нестор первый со мной заговорит. Стоит лишь дождаться подходящего момента. Мне хотелось узнать, что он любит, чем увлекается и о чём мечтает. Мне хотелось обрести в его лице самого близкого и преданного друга.
Обычно я не позволяла посторонним мыслям надолго отвлекать себя от занятий, но сегодня всё было как-то иначе. В нашем классе появился Нестор. В моей жизни появился какой-то новый смысл. Я повернулась к окну и увидела, что все облетевшие деревья пришкольной аллеи усыпаны воронами. Птицы не суетились и не каркали, а только сидели неподвижно на голых ветвях, точно ждали того, кто позовёт их за собой….
Глава 2. Чудеса продолжаются
– Два
– Вот себе и крышу наш святой великомученик нашёл, – поддержал Леготина Паша Карташов. – Смотрите, по стене опять течёт! Скоро в аквариуме учиться будем. Да, Даниленко?
Двоечник Стёпа Даниленко с небесно-чистыми и пустыми рыбьими глазами лениво приподнялся с парты и оскалил потемневшие от сигарет зубы. Он начал по привычке зачем-то оправдываться. Язык у него, как и всегда, заплетался:
– А чо я сделал-то, а? Другие вон вообще… Я хоть молчу!
Записи Даниленко в тетради ограничивались двумя словами: классная работа. О том, что такое домашняя работа, Стёпа позабыл ещё в начальной школе. Учителя шутили, что он прокурил все мозги и скоро забудет, что такое алфавит, но всё равно снисходительно рисовали ему тройки. Мать Даниленко была активисткой в нашем полумёртвом родительском комитете. В конце каждой четверти она слёзно умоляла классную руководительницу похлопотать за её бедного, не глупого, а лишь не умеющего сконцентрироваться сына. И милосердная Любовь Александровна исполняла эту просьбу за символическую шоколадку с фундуком.
– Степаныч, спи! – смеясь, распорядился его сосед по парте Олег Ольшанников, выполняющий роль телохранителя Стаса в том случае, если Леготин или Карташов заболеет и не придёт.
– Опять базарить начали! Что же это такое? Аниканова, ты почему до сих пор не у доски? – возмутилась Любовь Александровна, пытаясь изобразить нормального учителя в адекватном классе.
– А почему вы меня всё время по фамилии зовёте? – выразила своё недовольство Лариска.
– А что? Тебе своя фамилия не нравится?
– Ей моя нравится! – вмешался Стас. – Тут уже две красотки с моей фамилией сидят! Жаль, третья приболела. Хочешь в их компанию? А что, я не против!
Лариска заулыбалась от смущения и радости. Моей подруге явно захотелось услышать в иронии Ветрова что-то серьёзное.
– Ветров, успокойся!.. Хорошо, не буду больше по фамилии. Иди уже, Лариса! – поторопила Любовь Александровна. – Мне ещё новую тему объяснять!
– Да иду я, иду, – промычала Лариска, вышла к доске и даже каким-то чудом доказала теорему на четыре.
К счастью, выигранное во время словесной перепалки время позволило ей повторить доказательство. Если бы я не принесла учебник, Лариска бы пропала.
– Сегодня же составлю план вашей посадки, – выслушав ответ ученицы, предупредила Любовь Александровна. – Не хотела я в этом году вас рассаживать. Думала, выросли за лето, стали разумными людьми. Каролина, Руслана! Опять трещите громче меня! Ещё и на такие темы! Как не стыдно? А ты, Ветров, совсем от рук отбился! Чтобы я больше не видела тебя там, на Камчатке!
– А что я сделал? Я вообще молчал! – нахмурившись, возразил Стас. – Вам мой отец компьютер купил, а вы опять «Ветров!» Нехорошо, Любовь Александровна, неблагодарность к людям проявлять.
Рассуждения сына главы города о моральных принципах и духовных ценностях всегда забавляли класс. А компьютер для Любови Александровны никто не покупал. Стас всего лишь решил «спихнуть любимой класснухе свой устаревший ящик», а для себя приобрести «новейшего мощнейшего монстра», который потянет любые игры. Упоминание о компьютере обычно ставило математичку в тупик, но сегодня она точно не расслышала слов Ветрова.