Душа Востока
Шрифт:
– В монастыре Ходзи, что на южном берегу озера,
– ответил Тодзан.
– Когда же ты его покинул? – спросил Уммон, дивясь про себя: сколько же еще Тодзан сможет так отвечать на вопросы.
– Двадцать пятого августа, – ответил Тодзан. Уммон сказал:
– Ты ни на что не годен. Ты просто слоняешься из одного монастыря в другой!
Уммон еще не кончил говорить, как Тодзан прозрел.
Ученик по имени Импо толкал
– Учитель, уберите, пожалуйста, ноги!
– То, что вытянуто, не может быть убрано, – сказал Мастер.
– То, что идет вперед, не может повернуть назад,
– сказал Импо и толкнул тачку.
Тачка проехала по ногам Мастера. Вечером его ноги были в синяках и кровоподтеках, но он дал понять, что признает действия ученика верными.
Ученик спросил мастера Банкея:
– В чем правда Будды? Банкей ответил:
– Почему ты не спрашиваешь о своем собственном уме или о себе?
– О Мастер, – спросил ученик. – Что есть я? Что я должен постичь?
– Тебе нужно обратить внимание на то, что известно как «секретное действие».
– Что есть «секретное действие?» Скажите мне, Мастер.
Мастер открыл, а потом закрыл глаза.
Самолюбивый священник пришел поспорить с Банкеем.
– Эй! Дзэнский учитель! Всякий, кто тебя уважает, будет повиноваться твоим словам, но если человек, вроде меня, тебя не уважает, сможешь ли ты заставить его подчиняться?
– Подойди ко мне и я покажу тебе это, – сказал Банкей. Священник принялся, горделиво расталкивая толпу, продвигаться к Мастеру. Банкей улыбнулся и сказал:
– Стань от меня слева. Священник повиновался. – Нет! – сказал Банкей. – Будет лучше, если ты станешь справа. Пройди сюда. Священник гордо прошел направо.
– Видишь, – заметил Банкей, – ты меня слушаешься, и я думаю, что ты очень добрый человек.
После смерти Мастера Банкея, слепой, живший неподалеку от храма, рассказывал другу: «Я слеп и не
вижу лиц людей, но могу по голосу судить об их характере. Обычно, когда я слышу, как кто-то поздравляет другого с успехом или удачей, то я слышу еще и скрытую нотку зависти.
Когда же утешают в несчастье, я слышу скрытую радость и довольство, словно утешающему приятно, что его самого теперь ожидает что-то хорошее.
Но сколько я помню Банкея, его голос всегда оставался искренним. Когда он говорил о счастье, я не слышал ничего, кроме счастья. Когда он выражал печаль, то все, что я слышал, было печалью».
Лин-чи говорил перед собравшимися о том, что каждый человек должен проявить свою внутреннюю природу. Из зала послышался вопрос:
– Как это сделать, если я не знаю, кто я? Лин-чи перестал говорить, подошел ближе и, сверля человека взглядом:
– Закрой глаза и вспомни того, кто задал вопрос. Человек закрыл глаза и отправился внутрь, на поиски того, кто задал вопрос.
Его лицо стало умиротворенным и тихим. Лин-чи вынужден был встряхнуть его:
– Теперь выходи и скажи всем, кто ты? Человек начал смеяться. Потом сказал:
– Какой чудесный способ отвечать на вопросы. Лин-чи повторил свой вопрос.
– Я знаю, но не могу ответить.
Двое монахов спорили о флаге. Один говорил:
– Движется флаг. Другой:
– Движется ветер.
Мимо проходил Лин-чи. Он остановился и сказал:
– Ни флаг, ни ветер – движется ум! Ученик Мастера Банкея спросил его:
– У меня случаются приступы гнева. Что мне делать?
Банкей, не сказал ни слова, просто заглянул ему в глаза, улыбнулся и сказал:
– Странно! Я искал и искал, но не смог найти гнева внутри тебя. Покажи мне хоть немного гнева, здесь и сейчас.
Ученик сказал:
– Он проявляется внезапно. Как я могу показать его сейчас?
Банкей снова улыбнулся и сказал:
– Тогда это не твоя истинная природа, которая остается с тобой всегда; и если бы твой гнев был частью тебя, ты бы смог показать его мне. Когда ты родился, его с тобой не было. Когда ты умрешь, его с тобой не будет. Этот гнев – не ты.
Однажды император попросил Мастера Сосана прийти во дворец и помолиться за него. Сосан пришел, но молиться отказался. Он сказал:
– Это невозможно. Есть несколько вещей в жизни, которые каждый должен делать сам. Например, если Вы хотите обнять женщину, я не могу сделать это за Вас, от Вашего имени. Или если Вы должны посморкаться, Вам самому прийдется сделать это. Я не могу сделать этого за Вас, это не поможет. То же самое в отношении молитвы.
Как я могу молиться за Вас? Вы молитесь, и я буду молиться.
Сказав это, он закрыл глаза и погрузился в глубокую молитву.
Лин-чи принес послание Бодхидхармы из Китая в Японию и преобразил мировоззрение всей страны, показав совершенно новый духовный мир.
Он отрицал пользу сидячей медитации, считая ее подготовительным этапом к медитации постоянной, ежеминутной. Он считал, что человек, живя с полным осознанием окружающей обстановки и не отделяя себя от нее, при полном сосредоточении на выполняемом им деле, неизбежно проявляет, по мере очищения, свою истинную божественную природу.