Душа за работой: От отчуждения к автономии
Шрифт:
Мир одушевился. Тела обнажились и слились в пространстве свободной эротики, в пространстве отказа от труда, в пространстве, где можно укрыться от репрессивного доминирования экономического фактора. Общество декларировало свою автономию по отношению к экономическим законам, человеческая солидарность и взаимная симпатия людей пересилили скаредность и фиксацию на властных инстинктах и накопительстве.
Однако в определённый момент указанная волна, нацеленная на обретение души, отхлынула к своей противоположности. Это произошло в тот момент, когда цифровые технологии и сетевая организация коммуникации стали проявлять себя как механизмы порабощения человеческих душ. При этом центр тяжести производственного процесса сместился к эксплуатации умственной энергии, а душа оказалась
Душа, вовлечённая в процесс труда, – вот она, новая форма отчуждения. При этом энергия вожделения оказывается в ловушке «предприятия-для-себя»; либидинальная устремлённость теперь регулируется экономическими законами; внимание индивида теперь захвачено временной сотовой сетью – благодаря ей любой элемент умственной деятельности призван превратиться в капитал.
В первой части настоящей книги я попытаюсь воссоздать историю взаимоотношений между философией и трудовой деятельностью в период 1960-х годов с точки зрения динамики отчуждения.
Во второй части речь пойдёт о последующей эволюции общественной мысли в эпоху киберкультуры и цифровых технологий на фоне порабощения души и тела, опутанных сетью временного оцифрованного труда.
Наконец, в заключительной части я хотел бы реконструировать генезис тех философских категорий, которые способны в наше время обеспечить понимание феномена временности как общей рамы трудовой деятельности и существования человека в эпоху цифры.
В этих целях нам придётся обратиться к некоторым выводам философов-постструктуралистов. Мы будем исходить из разгоревшейся в 1970-х годах полемики между теорией желания Делёза и Гваттари, с одной стороны, и теорией взрыва Жана Бодрийяра, с другой.
I. Рабочих и студентов объединяет общая борьба
В 1960-х годах марксизм был точкой притяжения для различных школ мысли: структурализма, феноменологии неогегельянства. Масштабный социальный взрыв, прогремевший в разных странах в 1968 году, может быть истолкован как закономерный результат теоретической рефлексии, развивающейся на разных концептуальных уровнях в рамках разных теоретических проектов.
В 1968 году— с не имеющей прецедента в истории человечества синхронностью – в каждой части мира возникли мощные протестные движения, в которые включились студенты и рабочие, боровшиеся как с капиталистическим молохом, так и с авторитаризмом социалистических режимов. И в этом смысле революционный подъём 1968 года можно считать самым ранним феноменом осознанной глобализации.
Установка на интернационализм присутствовала в сознании участников движений. Университет в Беркли выступил против войны во Вьетнаме, а в Шанхае шли демонстрации в поддержку парижских студентов. Студенты в Праге боролись против советского авторитаризма, а в Милане главным врагом было капиталистическое государство. При этом во всех случаях протесты наполнялись одним и тем же позитивным смыслом: рождался совершенно новый с исторической точки зрения союз между массовым интеллектуальным трудом и протестом рабочих против промышленной эксплуатации.
Протестные выступления против войны во Вьетнаме во время съезда Демократической партии США. Чикаго, район Грант-парка. 26 августа 1968. Фото Уоррена Лефлера
Хотя события 1968 года и были глубоко укоренены в социально-политической истории XX века, а в идеологическом плане подпитывались школами мысли XX столетия, они стали началом развала индустриального общества и выхолащивания идеи национального государства.
Рабочие и студенты – бином, который свидетельствовал о переходе общей структуры распределения труда в новое качество и о формировании нового типа инновационного потенциала по сравнению с имевшим ранее место в XX веке. Распространение интеллектуального, технического и научного труда было отличительным признаком десятилетия. Политический потенциал движения 1968
В период 1960-х годов промышленные рабочие демонстрируют растущую отчуждённость от процесса организации труда; в конечном итоге эта отчуждённость перерастает в открытое неподчинение и организованный протест.
В некоторых отраслях производства (например, в автомобильном производстве) труд носил массовый и обезличенный характер. И именно в этих отраслях отказ от труда оказался наиболее сильным. В середине 1960-х годов автомобилестроение всей Европы испытало несколько мощных ударов рабочей борьбы, саботажа и абсентеизма, пока технологическая перестройка отрасли не ослабила рабочее сопротивление и не восстановила капиталистический контроль.
Протестные выступления против войны во Вьетнаме во время съезда Демократической партии США. Чикаго, район Грант-парка. 26 августа 1968. Фото Уоррена Лефлера
Такая перестройка потребовала значительных интеллектуальных усилий и выразилась в первую очередь в замене человеческого труда машинным, в автоматизации целых производственных циклов и подчинении человеческого фактора автоматизму технических устройств. Таким образом, превращение интеллекта в производительную силу может рассматриваться как ответ на отказ от промышленного труда. Это столкновение между отказом рабочих от труда и развитием инновационного характера интеллектуального труда в конечном счёте привело к концу системы производственных отношений индустриального толка.
Забастовка профсоюзов завода Fiat перерастает в столкновение с полицией.
Турин, пьяцца Статута (площадь Конституции). 7 июля 1962
«Рабочих и студентов объединяет общая борьба» – таков, возможно, ключевой лозунг красного десятилетия в Италии. В 1968–1969 годах слова эти звучали во весь голос на многочисленных демонстрациях, ассамблеях и забастовках. Значение этого лозунга не сводилось к политическому и идеологическому союзу или к поверхностно понятой солидарности. Слова эти означали органическое взаимодействие между трудом и интеллектом и формирование того самого всеобщего интеллекта, о котором писал Маркс в Grundrisse («Экономических рукописях 1857–1859 годов»). Теоретическая проблематика, социологические исследования и, наконец, философская критика указанного десятилетия были непосредственным образом вовлечены в социокультурное становление студенческого движения и в процесс его сближения (в культурном и производственном аспектах) с движением за отказ от труда. Возможно, именно итальянский неомарксизм (его нередко именуют «операизмом») следует считать той школой мысли, представители которой осознали важность взаимосвязи между борьбой рабочих и технологическим и интеллектуальным преобразованием производства.
Фигура интеллектуала в эпоху современности
В настоящее время значение слова «интеллектуал» потеряло то богатство смысла, которое оно имело в XX веке, когда с ним были связаны не только вопросы социального знания, но также этики и политики. Между тем в последние десятилетия XX века интеллектуальный труд полностью изменил свою природу и постепенно оказался поглощён сферой экономического производства. С того момента, когда, благодаря цифровым технологиям, оказалось возможно связать и сплести в единую сеть изолированные фрагменты когнитивного труда, интеллектуальная работа была подчинена процессу производства стоимости. В этом новом контексте политические и идеологические формы левых движений XX века обнаружили свою полную непригодность.