Душегуб
Шрифт:
Мужчины, попеременно беря в руки лопаты, забрасывают землёй ладный гроб Энгриля. Вот вахту сдал Сэм Прайман и важно кивнул мне, показывая, мол, как он старается ради покойного напарника и меня. Чумазый мальчонка — всё такой же, как и пятнадцать лет назад.
Ветер поднялся над холмом, зажатым между Гаварой и лесопилкой, бросает в глаза мелкую пыль. Я лишь надвигаю шапку на брови, нет, наверно, даже не от ветра, а просто, чтобы скрыть отсутствие слёз. Чувствую, толпа плакальщиц меня неправильно поймёт…
Справа
Солнечный свет то долетает до земли, то разбивается о заслон густых облаков. Лес неподалёку шумит гремучей змеёй, шелестит последними листьями.
Марк ходит от человека к человеку, обменивается парой фраз и пускается дальше по кругу. Несложно догадаться, что детектив выуживает всевозможные факты, что помогут ему установить личность убийцы. И тогда это кладбище будет заполняться медленнее.
Но вот Марк остановился у своего коллеги — остроносого блондина с длинным конским хвостом по имени Декстер. Парочка полицейских долго переговаривалась, пока Ферран не вышел из себя и не перешёл на крик. Невысокий Декстер ещё более сжался. Стало интересно, поэтому я двинулась в сторону гремящего громом Марка и скукожившегося блондина. Кто-то решил, что я заслуживаю укоризненного взгляда.
— Флеминг, лом тебе в почки, ты долго собирался молчать? Я… я просто не понимаю, у тебя мозги на вышке так продуло?
— Я объяснил, — рискнул Декстер возразить.
— И что мне твои объяснения? Что?
— В чём дело? — вмешалась я в грубую склоку.
Детектив Ферран, мечущий молнии из глаз, отвлёкся на меня, затем вновь обернулся к товарищу. Всего шаг, и вот передо мной уже двое здоровяков: настоящий Марк коснулся моего плеча, призывая отойти в сторону, а двойник остался орать на Декстера, неприязненно морщащего нос.
Когда мы достаточно отдалились от общей группы, Дубль мрачно пробормотал то, что его так разозлило:
— Этот идиот Декстер, оказывается, видел кого-то в ночь убийства.
— И ничего не сказал? — во мне тут же расправило крылья понимание ярости детектива.
— Представь себе, посчитал, что это неважно! Да ещё и подумал, что просто показалось, так что зря полошить нас не следует! Всё-таки я — святой, раз не избил его на месте!
Пока его впрямь не дёрнуло вернуться и покалечить хвостатого, я поспешила переключить его внимание:
— Так что он видел? Когда?
— Где-то в два сорок, когда шёл сменять на северном посту Максимилиана. С площади увидел силуэт человека на улице Летерма. Возможно, неизвестный был в капюшоне.
— Два сорок? Мог возвращаться из дома Энгриля после убийства.
— А Декстер… Эх, я убью его! — скрипнул зубами Марк.
И не похоже, что он останется голословным…
— А этого неизвестного можно вычислить? — спросила я, целиком поглощённая ценной информацией.
— Да я уже догадываюсь, кто это — Франтишек Палацки. Он даже спит в капюшоне.
— Это тот самый, у отца которого мастерская в конце улицы Летерма?
Марк ответил странным махом головой, который легко можно принять и за «да» и за «нет». Хорошо хоть уточнил:
— Отец умер семь лет назад — мастерская давно принадлежит Франтишеку.
Похороны скоро закончатся, и люди разбредутся по домам. Пусть нам обоим хочется рвануть поскорее отсюда, нужно дотерпеть до конца. Энгриль не заслуживает, чтобы с его похорон просто сбегали.
Марк, видимо, почувствовал запах крови, раз так рванул — поспеть за ним непросто. Странно, что он ещё не перешёл на бег, опустившись на четвереньки. Сейчас этот увалень в кои-то веки не напоминает увальня.
Мы пересекаем Центральную площадь, идём на свидание с Франтишеком — потомком нечистого на руку Джозефа Палацки, вокруг которого долго кружилась виселица, но так и не накинулась на шею.
Если Франтишек окажется Душегубом, я буду первой, кто разобьёт ему морду в кровь. И лёгкой смертью он точно не отделается.
— Ты даже не предупредил коллег, — напомнила я грозно ссутулившемуся здоровяку.
— Сам управлюсь.
— Если этот урод окажется убийцей, могут возникнуть проблемы.
— Он не крупнее тебя, — ответил Марк.
— У него может быть оружие, Марк! И вообще, я за тобой не поспеваю.
Здоровяк недовольно буркнул, но шаг замедлил. Идти остаётся всего ничего.
Вдалеке уже видно крупное здание мастерской. Палацки — местные кудесники, скупают гниющий металлолом и пытаются смастерить что-то толковое. Один раз из их амбара выехало работоспособное подобие велосипеда, но с тех пор конструкторский гений молчит.
Здание когда-то было большим сараем. Вокруг свалены в беспорядке витиеватые детали, листы железа, какие-то трубы. Все припорошены пёстрым слоем ржавчины. Жилище Франтишека огорожено дрянным забором — позади дома он теряется в наступающем лесу.
Марка вновь объяло желание рвать и метать, отчего он вновь перешёл на стремительную поступь атакующего медведя. Пролетел через дыру, где должна была быть калитка и двинулся к двери.
Я успела осмотреться по сторонам — никого. Многие ещё не вернулись с похорон.
Здоровяк уже подскочил к двери и вколотил в неё кулак. Изнутри отозвался неприятный голос:
— Кто там ещё?
— Полиция! Открывай, Франтишек!
Магические фразы подтолкнули механика к действиям: загрохотало, послышались ругательства, затем щёлкнул замок, и в щели появилась щербатая рожа владельца мастерской.