Душелов. Том 3
Шрифт:
Понимая, что иначе никак, рывком устремляюсь в их сторону, пока они в этот миг, наконец поняв всю серьёзность, начали использовать свои Дары. И уже в следующую секунду мне пришлось прорываться вперёд, уворачиваясь от десятка различных Даров, направленных в меня. И если то, как работает большинство из них, было очевидно, то вот о работе меньшинства приходилось догадываться прямо находу, не замедляясь и на секунду. Ведь стоило замедлиться, как для меня тут же всё было бы кончено.
Впрочем, для меня это почему-то совершенно не было проблемой. Я действовал столь легко и непринуждённо, как никогда прежде, используя при этом одни лишь
Прошло несколько мгновений, и я достиг своей цели, оказавшись среди них. А дальше… всё столь же рефлекторно…
Взмах за взмахов. Уворачиваюсь. Атакую. Чувствую, как коса входит в плоть, разрубая её вместе с костями. Прикрываюсь косой. Получаю ранение. Рывок. Отхожу назад. Запускаю косу. Призываю её вновь. Ощущаю, как чуточку, но становлюсь всё сильнее и быстрее, не смотря на раны.
И всё это — никак не останавливалось, повторяясь раз за разом, под мерзкий вкус собственной крови, прохладный ночной воздух, небольшой холод в руках от косы, чьи-то крики и будоражащие звуки, летящих в меня Даров, пролетающих рядом со мной пуль, кричащих от боли, умирающих одержимых и их тел, что-то медленно, то быстро опадали на землю, переодически теряя некоторые конечности и внутренние органы.
Это длилось всего какие-то несколько мгновений, но для тех, кто участвовал в этом сражении — это была словно целая вечность. Однако в один момент и она закончилась, когда рядом со мной, в радиусе десяти метров, никого не осталось. По крайней мере, из живых. Вокруг были лишь трупы одержимых. Десятки трупов, большая часть из которых либо ужасно искалечена, либо вовсе — почти что разрублена напополам.
Сам же я весь залит кровью — как чужой, так и своей. Её настолько много, что забрало шлема в один момент, прямо в бою, пришлось поднять, ибо всё его защитное стекло было ей покрыто, не давая нормально видеть происходящее. И конечно же, появились новые раны. И их очень и очень много — из-за этого даже стоять на ногах удаётся с трудом. Противник попросту было слишком много, чтобы я, находясь среди них, не получил новые ранения — возможности моего тела мне этого попросту не позволяли.
Но меня это нисколько не волновало. Ведь я был рад. За бой я, конечно, смог взойти на первую ступень третьего этажа, однако дело не в этом. Я смог выстоять. Смог защитить Катрин, ведь теперь ближайшие к нам противники слишком далеко от нас, чтобы успеть нам что-то сделать. А даже если они приблизятся к нам — ещё есть Кит, что, прикрывая нас с крыши здания, тут же застрелит часть из них.
Так я размышлял, уже начав поворачиваться, наблюдая, как Катрин, открыв заднюю дверь, залезает в машину.
А уже в следующее мгновение, испытав невероятно болезненный удар в спину, я летел в сторону машины, переодически ударяясь об асфальт и ощущая, как на моём теле и живого места не остаётся, а большая часть моих костей ломается одна за одной. И завершилось это лишь тогда, когда я буквально впечатался на огромной скорости спиной прямо в машину, от чего та, приподнявшись, чуть не перевернулась, а по всей улице раздался громкий грохот.
С трудом продрав глаза, почти ничего не слыша и испытывая даже в этом состоянии ужасную боль, назойливо расходящуюся по всему телу, я на автомате попытался приподняться, однако левая рука оказалась сломанной. Осматриваясь по сторонам, пытаясь увидеть причину произошедшего, начал подниматься без неё.
Тем не менее, спустя некоторое время, у меня это всё же вышло. И к этому моменту как раз начало возвращаться зрение со слухом.
— ЗАЛЕЗАЙ! Быстрее, блять, залезай в машину! — раздавался приглушённый звуками выстрелов крик замкома.
Всё ещё приходя в себя, едва различая одиночный силуэт, направляющийся к нам со стороны склада, я сделал то, что она велела, и, развернувшись, кое-как залез в машину, сразу же закрыв за собой дверь.
— КИТ! СТРЕЛЯЙ! СЕЙЧАС! — убийственно громко закричал Луис, на всю выкручивая руль машины и давя на газ.
Машина, колёса которой разошлись в яростный свисте, ужасно загудела, разворачиваясь и выдавая заложенный в неё максимум. Сразу следом позади нас раздался оглушающе громкий звук выстрела. А после ещё один. И так ещё три раза. Только после этого на какое-то время всё затихло.
Ровно до того момента, пока мы не отъехали на самое минимально-безопасное расстояние. Стоило же этому произойти, как замком, уже спустившаяся обратно в салон и закрывшая за собой люк, достала детонатор и с какой-то ужаснейшей болью и обидой в глазах нажала на одну единственную кнопку.
А уже в следующий миг — по всему городу разошёлся раскатистый звук взрыва, означающий нашу, пускай и не полную, но всё же победу.
Так я думал, наблюдая за происходящем взрывом в окно, пока нашу машину от взрывной волны шатало из стороны в сторону на охренительной скорости. Но стоило мне посмотреть на лица остальных в этой машине, как заметил слёзы на глазах замкома и невероятно сильно опечаленное лицо Луиса.
Только после этого до меня начало доходить.
Повернув голову в бок, я встретился глазами с Катрин, только верхняя часть тела которой оказалась в этой машине…
Глава 25
— Значит, всё так же? — спросила Элизабет, стоило ей зайти в гостиную, где я, сидя на диване в ожидании её, бездумно смотрел телевизор.
— А ты думала, три дня хватит, чтобы оправиться после такого? — спросил я в ответ, лениво повернув к ней голову.
— Я думала, в вашем отряде все профессионалы своего дела. Так что вполне логично, что каждый в нём должен прекрасно осознавать тот риск, на который идёт и он сам, и окружающие его люди, — как всегда совершенно безразличным голосом проговорила она, пройдя, сев в кресло и посмотрев на меня. — Тем более, в данном случае это было не какое-то обычное задание от руководства, от которого нет возможности отказаться. Это было особое задание, на которое каждый из вас сам принимал решал — идти ему туда, или же нет.
— Вот поэтому я и не хотел обсуждать с тобой эту тему… — отвернулся я от неё.
— Как раз таки поэтому её и нужно обсудить со мной, той кто будет рассматривать ситуацию исключительно с рациональной точки зрения, без учёта столь иррациональных элементов, как эмоции.
— Иррациональных, да?.. — задумался я. — А ты помнишь, какое условие было обозначено для того, чтобы ты могла стать моей женой?
— Разумеется.
— Выходит, тебе это уже просто неинтересно?..
— Совершенно не понимаю, как это связано. Когда мы обсуждали то условие, речь шла исключительно о тебе и о значимых для тебя людях. Ко всем же остальным, опять же исходя из этого условия, мне нет никакого смысла пытаться испытывать что-то.