Души Рыжих
Шрифт:
С дьявольским мявом, вымахнув неведомо откуда, вскочив по дороге на плечо одного из татей и располосовав на ходу когтями физиономию другому, через отсек пронеслась верная Марго и отважно кинулась в темный проем – разделить судьбу своего хозяина. И гермодверь захлопнулась за девятью заложниками. За десятью.
– Готовы, ребята? – спросил с корпуса Бишоп. – Петер закрепил лебедку на корпусе. Начинаю отводить затвор.
– Готово, – спокойно отозвался колонель, задраивая гермозапор разгрузочного тамбура суперконтейнера. – Действуй по счету «три» – и побыстрее – в контейнере девять
– А-а-а экипаж? – чуть растерянно осведомился Боров. – Ведь договорились брать их.
– Не управимся. Нас слишком мало, – сухо оборвал его полковник.
Боров заткнулся. Можно было подумать, что масштаб предстоящей мокрухи потряс его. Но это было не совсем так.
Колонель энергично скомандовал своим.
– Задвинуть шлемы! В укрытие!
Налетчики, выполняя приказ, торопливо полезли в пассажирский отсек. Никто и не подумал оттаскивать за собой обездвиженных зарядами парализатора подельников. На той войне, на которую они нанялись, не было раненых – только живые и покойники. Доля выигрыша, что приходилась на покойников, доставалась живым. До срабатывания панели самоуничтожения Груза оставались считанные минуты.
Послушно и надрывно – по счету «три» – взвыли сервомоторы силовой лебедки, и титановая «лапа», не без натуги срывая замки, отодвинула подвижную плиту корпуса в сторону. С мгновенно затихшим звонким шипением воздух покинул отсек. Тускло мерцающая звездами бездна разверзлась в расширяющейся щели покореженного корпуса. И в эту щель пороховые ускорители, укрепленные Кортни, вытолкнули гигантский сундук без надписей на боках. На миг движение стальной туши контейнера замедлилось: последние – на точечной сварке – крепления прочно удерживали панель с зарядами самоуничтожения на его задней стенке. Принайтованная к стенам дока панель сопротивлялась напору ускорителей как могла. В отсеке творился ад кромешный. Пламя упиралось в стены. Горел пластик горели скафандры погибших, горела их плоть. А потом – одно за другим, со звонким, бьющим по ушам звуком, пронзившим весь корпус корабля, крепления лопнули, и громадный закопченный стальной параллелепипед, словно снаряд из пушки, вырвался из искалеченного тела «Констеллейшн» в пустоту и мрак.
– Я чувствую себя лягушкой в мяче, – хмуро констатировал Жан Лемье свое понимание ситуации, сложившейся в тесной железной коробке, освещенной изнутри только фонариком, который до поры бесполезно болтался на поясе Федерального Следователя. Впрочем, лучше бы он погасил его – в зеленоватом свете галогеновой лампочки и без того далеко не радостные физиономии пленников выглядели совсем уж жутко.
Исключение составлял, пожалуй, только сам Лемье – его лицо выражало стремление всеми силами утешить и успокоить свою четвероногую спутницу. Это не давало ему впасть в отчаяние.
Впрочем, еще физиономия доктора Маддера не выражала никаких эмоций. Но тем она и была особенно жутка. Колдун хранил напряженное молчание.
Толчки и неожиданные подвижки на какое-то время стихли.
– Становится душно, – проронила в наступившей тишине удачно заклинившаяся между опорными скобами по-боевому настроенная брюнетка. – Я готова была отдать Богу душу на Нимейе при исполнении своего долга, но вот так – на манер сардины в банке – нет. Господь несправедлив! И все из-за того, что на корабле оказалась кошка!
– Ушпокойтешь, мишшь Ульцер, – попытался утешить ее Русти. – Ешшли бы они хотели умершвищщь нас, то они бы наш прошшто рашштреляли.
– Мисс Ульцер не нуждается в успокоении, – ледяным тоном сообщила давешняя блондинка, пытаясь даже в сложившейся обстановке поправить что-то в своей прическе. – Я совершенно спокойна. И оставьте в покое бедное животное – это же глупое существо.
В металлический бок контейнера что-то с силой. Ударило, и он загудел – низко и угрожающе. Все замолкли.
– Эшто как? – недоуменно уставился Русти на брюнетку. – Ражве вы не Генриетта Ульцер.
– При крещении меня нарекли Эльзою Шарбогард, – просветила его собеседница. – А фрейлейн Ульцер находится визави профессора Лемье.
В стену контейнера опять что-то бабахнуло раза четыре подряд, что помешало фрейлейн с надлежащим достоинством представиться честному народу, набившемуся в тамбур.
– Так какого ше дьявола вы шебя за нее выдавали? И еще пошелилищщь в ее бокше? – возмутился Русти, словно именно в этом крылся источник обрушившихся на «Констеллеишн» бед.
– И вообще, – теперь он уставился на прихорашивающуюся фройлен, – кой шерт принеш ваш в штыковочную в шамыи неподходящий момент?
– Фрейлейн, видите ли, терпеть не может розового цвета, – взяла на себя инициативу Эльза с невыговариваемой фамилией. – А мне на это ровным счетом наплевать. Вот я и заняла четвертый бокс, а фрейлейн Ульцер – пятый. Там все – хаки. Я и не думала называться чужим именем, вы просто...
– А в самом деле – начал Кай, прервался на секунду из-за очередного «бум-м-м-м!!!» в стенку и продолжил, – зачем вам понадобилось врываться в стыковочную, когда там шла стрельба?
– Со страху, – пояснила белокурая Генриетта. – Я только что смыла ночную витаминную маску и начала чистить зубы. Когда заорала эта ваша тревога и все начало пищать, квакать, мигать светом, я и кинулась по направлению этих как там они у вас называются – ну, такие стрелы по всем переходам, которые загораются и гаснут.
– Нишего умнее вы шделать не могли! – раздосадованно зашепелявил Русти. – Проблешковые укажатели покажывают направление на отшек, из которого подан шигнал оповещ-щ-щения. Это – не для паш-шажиров! Это для охраны! А вам по инштрукции полагалось жакрепиться в противоперегружочном уштройштве – на лежанке на вашей то ешть, и ждать дальнейших рашпоряжений!
– Все равно я оказалась бы здесь, – расстроенно возразила доктор Ульцер.
– Это еще как шкажать! – зло встрепенулся Русти.
– Боже, что они с нами делают! – охнула Эльза.
И было от чего – пол камеры (он же пототок, или любая из стен, в условиях невесомости) дернулся, поехал куда-то в сторону, и чертову каталажку стало к тому же закручивать вокруг ее оси.
– Это были магнитные присоски, – прикинул док Сандерс. – Эти удары по корпусу. Бандиты нас заарканили и теперь буксируют к своей посудине.
– Дышать уже почти нечем. Скорее бы пришвартовали и выпустили, – наивно прощебетала скисающая на глазах белокурая Генриетта.
– Вы думаете, в заложниках у этих бандюг нам будет значительно лучше? – подал наконец голос кто-то из близнецов-альбиносов. – Бедного боцмана отделали по первое число. Боюсь, что и всем нам, грешным, достанется прикладом в зубы.