Души воров
Шрифт:
Первым делом он обследовал целостность невидимой стены, прощупав ее по всей окружности. Стена замыкала Бугор честным, без изъянов, кольцом.
Затем кидал камни вверх, пытаясь определить высоту. Камни то отскакивали назад, то перелетали в степь, то, вообще, надолго зависали, но одно было ясно - преграда непреодолимо высока.
Затем Семен долго облизывал влажную от дождя траву, пытаясь утолить жажду, и, наконец, сел на вершине, решив обдумать свою участь, благо, времени на обдумывание было немеренно.
Легко сказать "обдумай".
Соломифь - дух и призрак. Всех своих пленников она тоже стремится сделать духами. Значит ли, что бороться с ней нужно только духом? Но она властна и в телесном - взять хотя бы невидимую стену. Значит ли это, что бороться следует телесно? Мысль плавно возвращалась к собственному началу, не оставляя лазеек для раздумий.
Он давно держал в голове сказанную девой фразу: "Все пытались выйти наружу, хотя надо было идти внутрь".
Далее, помнится, следовала явная издевка: "Ты пойдешь внутрь?" Теперь, когда шансов больше не было, он ухватился за эти слова, пытаясь найти в них второй смысл. Подземный ход? Нет, подземного хода не было - за дни пребывания в склепе Семен успел простукать пол и стены. Скрытых пустот нигде не нашел. Можно было спуститься и простукать еще раз, но делать это было опасно - дева запросто могла осыпать лаз и тем перекрыть выход.
Кстати, как Семен и думал, траншея, которую они прокопали, врезаясь в чрево бугра, была засыпана и даже прикрыта увядшей травой. Со стороны было не разглядеть. Семен прошелся по свежекопанной полосе и нащупал новой какой-то предмет.
Поднатужившись, он вытянул лопату - вторую, брошенную намедни.
Потыкал лопатой в невидимую стену и принялся копать, рассудив, что стена может уходить в землю неглубоко.
Тем временем стало быстро смеркаться.
Оказалось, они вышли на поверхность к концу дня.
Видимо, настало полнолуние, потому что, несмотря на густые тучи, было довольно светло.
Семен рыл и рыл, когда за спиной послышался насмешливый голос:
– Эй... Могилу, что ли, себе копаешь?
Он обернулся. Дева Соломифь стояла на вершине Бугра, покойно уронив сплетенные в пальцах руки. Маленькая и красивая. Впервые она явилась не во сне.
Семен взошел на холм, с каждым шагом все больше различая ее лицо. Когда они встретились, то посмотрели друг другу в глаза, и взгляд девы не был, как обычно, хищным. Скорее, в нем теплилась грусть. Странно тихо ее губы произнесли:
– Не уходи.
В первый момент Семен был так обескуражен, что нелепо спросил:
– Почему?
И получил ответ:
– Потому что ты мне нравишься. Два десятка мужчин были здесь до тебя. Ни один не ушел и ни один не вызывал во мне желания сказать "не уходи". Только ты. Ты очень силен, в тебе есть не только сила тела, но, что важнее, сила жизни. Когда я пыталась вынуть ее из твоего сердца, то впервые не смогла этого сделать. Жизненная сила вырвалась и снова вернулась туда, где жила.
Ты - царь, не по рождению, а по духу, и мы должны быть вместе. Ты станешь не просто моим слугой, но мужем, и когда кончится заклятие, мы вместе возродимся к новой жизни и пойдем в мир. Хочешь, милый?
Давай, бреши, думал Семен. Он понял бабскую уловку Соломифи расслабить его, расслюнявить, а потом, расслабленного, ударить побольнее. Кошка спрятала когти и мурлыкала:
– Можешь пытаться выйти из моего дома, но это безнадежно. Скоро твои силы иссякнут и ты угаснешь. Тогда тело исчезнет, а душа займет место в моем ожерелье. Так приди сам, и наши души будут вместе все годы до освобождения и годы после освобождения.
Отбрось свое тело, я хочу...
– Расскажи о себе, - обрубил ее речь Семен.
– Обо мне, Соломифи? Соломифь юна и стара. Когда она умерла, ее возраст не насчитывал и двадцати, но с тех пор прошли века. А, может быть, десятки веков. Живя здесь, теряешь счет времени. Вечности кажутся мгновениями, а мгновения - вечностями. Только гости иногда напоминают о смене лет. Приносят новые вещи, новые слова. Мое любимое развлечение - встречать гостей.
Еще развлечение - беседовать со слугами.
Еще - вспоминать жизнь, те времена, когда Соломифь была еще из плоти и крови, а не хозяйкой каменного бугра, как сейчас. Ее несло по странам, словно сумасшедший ветер. Цари и вожди прислушивались к ее пророчествам, предлагали кто престолы, кто постели. Но Соломифь нигде не находила дома, ее несло всг дальше и дальше, навстречу новым похождениям, пока, наконец, не занесло в эту степь, на эту реку.
Вещая Соломифь никогда не боялась врагов - ее волховская сила и могущественные покровители были надежной защитой. Но удары больнее от тех, кому доверяешься. Однажды Соломифь плыла в лодке с человеком, который должен был стать ее мужем.
Помнится, был замечательный день, от воды веяло прохладной, а бритоголовые гребцы тянули песню - долгую и гортанную. До сих пор не знаю, почему он вдруг воспылал гневом и бросил Соломифь в реку.
Может, это было неспроста - таким способом издревле приносили жертвы хозяйке речных пучин. Хозяйка сама вызывала понравившуюся жертву. А может, все и проще - дело это давнее.
Соломифь умерла. Но люди, обладающие вещим даром, умирают не так, как прочие. На другой день ее труп, выброшенный рекой в излучине, подобрали рыбаки. С близлежащих краин съехались лучшие колдуны. Судили, рядили и вынесли приговор, что спасти деву нельзя, но и душа ее не мертва. А потому только живые головы могут стать опорой, на которой она сумеет подняться из мира мертвых в мир живых. До тех пор, пока сорок человек не придут к деве и не станут ее слугами, она не сможет покинуть могилу и обрести собственную плоть и кровь.