Два бойца
Шрифт:
– От Чернова есть что-нибудь? – спросил младший лейтенант. Юное лицо его от возбуждения раскраснелось.
– Ничего нет, – хмуро ответил начальник.
– Полковник приказал немедленно установить личную связь с Черновым! – пылко выкрикнул молоденький «для поручений» и исчез.
Начальник посмотрел на Васильева.
– Ну, видно, мне не спать третью ночь, – сказал Васильев и встал из-за парты.
– Придется, Григорий Иванович, – отозвался начальник, – кого попало к Чернову не отправишь.
– А на чем я поеду? – спросил Васильев,
Начальник посмотрел на Аркадия.
– Вы на чем приехали?
– На пятитонке с боеприпасами, товарищ начальник. Но она остается здесь.
– Поедешь, Григорий Иванович, на полуторке. Думаю, что вам есть смысл держать курс все-таки на Каш-кино. И… будь осторожен.
– Охрану даешь?
– Так вот с тобой поедут эти три товарища. Ребята бравые, – улыбнулся начальник.
– Они без винтовок, – сказал Васильев, – и один из них вообще корреспондент.
– Большое спасибо, не беспокойтесь, пожалуйста, – сказал Аркадий светским тоном, – у нас есть гранаты. А за корреспондента не волнуйтесь, он бывал в переделках.
Снова открылась дверь, и вошел лейтенант в красноармейской шинели, с автоматом за спиной. Он громко сказал:
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться. Лейтенант Часиков, офицер связи, прибыл от майора Чернова.
– Наконец-то! – воскликнул начальник. – Ну, что у вас там, товарищ Часиков? Где вы?
– Юго-восточнее Кашкино. Разрешите доложить?
– Одну минуту. Вот что, товарищи, выйдите в коридор и подождите там.
Мы трое пошли к дверям.
– Полк отступает? – обратился начальник к лейтенанту.
Ответа мы не услышали, так как были уже в коридоре.
Нам пришлось простоять здесь довольно долго в ожидании отъезда. Офицера связи вызвали к комдиву для доклада. Потом туда понесли груду карт. Потом к комдиву вызвали старшего лейтенанта Васильева, и он торопливо проследовал по коридору, расправляя на ходу гимнастерку и потирая рукой свое усталое лицо, словно пытаясь расправить и его. Потом писали какую-то длинную бумагу, и «для поручений» носился по коридору, как маленькая буря, хлопая дверями.
Так что, когда мы уселись в пикап офицера связи, ночь уже кончалась.
Васильев поехал с нами. Часиков предложил ему сесть в кабину. Старший лейтенант отказался.
– Нет, знаете, в кабине тепло, и я там усну. А до. рога беспокойная, надо наблюдать, – сказал он, влез в кузов, свирепо сдвинул брови и мгновенно заснул.
Начало светать, и пикапчик пошел довольно быстро, Но он часто останавливался, и офицер связи выходил и расспрашивал об обстановке встречных «маяков» и связистов. Потом места стали безлюдными. Дорога была изрядно побита бомбежкой. Виднелись совсем свежие воронки. Со столбов свисали провода, оборванные или перерезанные пулеметными очередями. Аркадий хмуро наблюдал эти грозные перемены и значительно взглядывал на Сашу. Саша качал головой.
Нас обстреляли неожиданно на развилке дорог. Мы спрыгнули с машины и залегли в водосточной канаве. По счастью, она была довольно глубока. Стреляли из-за группы деревьев по ту сторону дороги, метров за двести от нее. Позади нас была открытая местность, ни одного кустика, только большой противотанковый ров шел далеко в обе стороны. Немцы стреляли из автоматов.
– Лейтенант! – сказал Васильев.
Он лежал рядом со мной. В глазах его, казалось, еще не совсем исчезла дремота.
Офицер связи, лежащий через три человека от меня, повернул голову.
– Лейтенант, вы останетесь здесь с двумя человеками и будете прикрывать меня огнем.
– А вы куда? – спросил Часиков.
– А я с двумя другими попробую обойти их справа. А то, знаете, это длинная канитель, и кончится тем, что они разобьют нашу машину.
Он пригнул голову: над нами со свистом пронеслась очередь пуль.
– Со мной пойдете вы и вы, – сказал Васильев и кивнул Саше и мне.
– Разрешите и мне, – сказал Аркадий.
– Почему?
– Потому что я и он, – Аркадий кивнул в сторону Саши, – всегда вместе.
– Хорошо. Тогда вы, – Васильев кивнул мне и водителю,
– останетесь здесь. Ну, пошли за мной и делай как я. Гранаты есть?
– Есть, – сказали Аркадий и Саша.
Они поползли вслед за Васильевым и соскользнули в противотанковый ров.
Лейтенант открыл отчаянную стрельбу из автомата. Шофер стрелял из своей трехлинейки. У меня был только наган, и я просто лежал и смотрел. А потом перестал смотреть и плотно прижался к земле, потому что немцы начали очень сильно стрелять. Прошло не знаю сколько времени, и вдруг там, за группой деревьев, затрещал автомат. А потом – глухое уханье гранат. Над нами перестали свистеть пули, и я поднял голову. Гранаты взрывались часто, между деревьями вспыхивало пламя. Мы услышали крики и увидели, как несколько немцев побежали из-за деревьев куда-то налево.
– Скорей в машину! – крикнул офицер связи.
Мы прыгнули в машину и понеслись наперерез немцам. Мы мчались без дороги, лейтенант сеял из автомата, а я стрелял из винтовки шофера и что-то орал. Не знаю, попал ли я в кого-нибудь, потому что машина здорово прыгала на ухабах.
Из пятерых гитлеровцев только один остался цел. Васильев спас ему жизнь, схватив Сашу за руку. Лейтенант обшарил карманы убитых и вынул их бумаги. Васильев торопил его. Мы бросили трофейное оружие в кузов и втолкнули туда пленного. Это был эсэсовец. Шофер погнал машину. Пленный упорно отказывался сесть.
– Оставьте его, у него медвежья болезнь, – устало сказал Васильев Аркадию.
Действительно, у нашего немца сзади были мокрые штаны. Всю дорогу он ехал, стоя на коленях. Васильев вскоре заснул, привалившись головой ко мне на плечо.
– Боевой старикан! – сказал Аркадий, кивнув в сторону Васильева. – Штабной, а лихой.
Он вынул свой наган и принялся выколачивать из него пустые гильзы.
– А офицер связи какой молодец! – возбужденно сказал я, испытывая, как все после боя, непреодолимое желание говорить.