Два дурака на чемодан алмазов
Шрифт:
Если имеет разум, то… просто выстраивает себе такую шкалу ценностей, которая не противоречит главному принципу любой цивилизации — минимизации потерь. А этот принцип имеет вполне конкретное воплощение в сугубо гуманистической сфере: Если убив одного мерзавца, можно спасти от гибели ХОТЯ БЫ ОДНОГО, но нормального гражданина — то так и надо сделать. Ибо ценность жизни мерзавца, тысячекратно ниже ценности жизни нормального. И ниже, хотя бы потому, что он убивает часто не одного, а множество людей. И если не напрямую —
Сейчас, во тьме ночи вырастали корабли. Несущие людей. На войну. На убийство других. На захват собственности и земли тех, кто не хочет покоряться мерзавцам-аристократам Великобритании и платить им дань.
По сути, главные виновники сидели в Палате Лордов и прочих центрах принятия решений Великобритании. Но вот эти… Эти были орудием предстоящей подлости. Виноваты ли они, что являются орудием?
И да, и нет.
Можно ли как-то пожалеть этих «инструментов»?
Можно.
Но чем это обернётся?
Страданиями и гибелью неизмеримо большего количества людей.
Василий знал, чем обернулись в двадцатом веке все войны и алчные поползновения, как он её называл Наглобритании. И если сейчас не дать этим всем Пэрам и Лордам чувствительно по носу, СЕЙЧАС слегка не притормозить, то вся эта мразь учинит всё, что знает Василий из истории двадцатого века — обе мировых войны, кучу разнообразных колониальных, в которых погибло как бы не больше людей, нежели от того побоища, которое устроил Гитлер.
50 миллионов говорите?
Но вой сейчас стоит вселенский потому, что погибли «белые европейцы».
А сколько погибло «аборигенов» и «дикарей» во всех колониальных и прочих захватнических войнах двадцатого века? Или просто вызванных подлостью англичан и прочих «цивилизаторов-колонизаторов» чисто колониальных рукотворных катаклизмах?
Больше, граждане. Значительно больше.
Особенно, если учесть все те великие голода, которые были прямым следствием политики колонизаторов на захваченных территориях.
Когда вся череда этих фактов всплыла у Василия в голове, когда проплыли перед глазами кадры кинохроники и фотографии умирающих от голода «дикарей», всякая жалость испарилась. Осталась только холодная отрешённость. Как будто обрабатываешь дихлофосом гнездилище мерзких тараканов.
Либералы часто любят патетически восклицать: «Что может быть ценнее человеческой жизни?!».
А ведь ответ прост: «Две и более человеческих жизней».
Расстояние до кораблей сократилось до необходимого минимума. Яхта вышла почти на центр ордера.
— Пора! — выговорил Василий и голос почему-то всё равно сорвался.
Но, в отличие от него, Григорий не страдал рефлексией в такой тяжёлой форме. Без всякого сожаления он нажал на пуск.
Тут же в воздух был дан бесшумный залп.
Снаряды взлетев
Да, облако имело вполне определённую структуру. И ионизацию. А вот дальше… По нескольким, раздельным каналам, в это облако полилась энергия…
Первые секунды не происходило ничего. Только вдруг, все части кораблей завибрировали в такт неведомому резонатору. Загудели сами собой трубы. Низко. Зарычали переборки.
И невыносимый ужас объял человеческую начинку этих стальных посудин.
Ужас, который усиливался тем, что был абсолютно необъяснимым. Тем, что никто не мог понять почему весь корабль сотрясается мелкой дрожью и эта мелкая дрожь явно не вибрация от парового двигателя. Потому, что у этой дрожи была своя «мелодия». Пробиравшая до костей, бьющая в сердце.
Те, кто спал мгновенно проснулись.
Те, кто не спал заорали хором и начали бегать кругами, не находя выхода. Ведь куда деться с корабля? Только за борт!
Но тут из трюмов попёрла толпа объятая паникой. Кого-то затоптали. И этим больше всего повезло.
Кто-то кинулся к шлюпкам и возле них немедленно возникло побоище. Ведь шлюпок было мало, а людей — много.
Наконец, что-то удалось спустить и туда немедленно набилось столько народа, что шлюпка перевернулась.
На крики офицеров, и стрельбу из табельного оружия, никто не обращал внимания. Паника перешла уже давно в ту стадию, когда толпа начисто отбрасывает всякий разум, заменяя его на чистое, и ничем не замутнённое желание во что бы то ни стало спасить.
Офицеров, которые хоть как-то боролись с накатывающими волнами Страха, просто смели. Затоптали. И паника как была, так и продолжилась.
Впрочем, довольно быстро палубы кораблей опустели. Остались только до хрипоты ржущие от страха кони, которые были просто заперты внизу, в загонах. Люди же все как один плыли в темноту. Не мысля куда они плывут, лишь бы подальше от кораблей, но страх всё длился, длился и длился.
Минут через десять, после начала бегства, перевернулась последняя шлюпка. Через двадцать на волнах моря не осталось ни одного живого.
Кого-то убил инфразвук, просто порвав сердце и лёгкие.
Кого-то убила паника.
Но дальше в неведомые дали моря плыли лишь пустые железные коробки. Пыхтя машинами, которые дожигали в своём нутре уголь, который закинули перед катастрофой, выплёвывая пар и копоть. Но скоро они остановятся и корабли, подхваченные течением поплывут дрейфуя обратно — в сторону Бреста. Далее, циркулярное течение потащит вдоль западного побережья Франции на юг, где их и обнаружат, сначала, рыбаки, а после, заинтересовавшись причиной дрейфа, обследуют высадившиеся на их борт, с проходящих мимо судов, моряки.