Два года на северной земле
Шрифт:
По приезде сразу же разбили две палатки, причем вторую специально для приемной радиостанции. Антенну длиной 50 м прикрепили одним концом к 2-метровой бамбуковой мачте, привязанной к передней сбойке палатки, другим к Журавлевскому хорею около 3 м длиною. Несмотря на мороз свыше — 25°, батареи благодаря глицерину не замерзли, работают на полное напряжение без заливки горячей воды в термосы для подогрева. Слышимость Науэна и Регби вполне удовлетворительная.
Место для пункта выбрано на высоком правом мысу, на устьи речки. Здесь к установлен инструмент, к треноге которого для устойчивости подвешен снизу камень весом килограммов в двадцать.
Так
При наблюдениях момент касания или отрыва края солнца от нити в зрительной трубе инструмента отмечается но хронометру, который в это время, чтобы не стыл, кладется в рукавицу к руке.
Перистые облака не обманули, к вечеру появилась пелена низких слоистых облаков, вскоре затянувшая все небо. Посеял сухой игольчатый снег, а ночью разыгралась настоящая пурга. На другой день стало несколько лучше, но солнце появляется изредка лишь на минуту, да и то в виде расплывчатого багрового диска, наблюдать который благодаря явлению дифракции совершенно невозможно.
Воспользовавшись свободным временем, прошел с геологическими наблюдениями и съемкой вверх по ручью до горы Серпа и Молота и поднялся на ее поверхность. Высота горы над уровнем моря, согласно барометрическим наблюдениям, оказалась равной 234 метрам. Сложена она горизонтально лежащими свитами грубо-зернистых бурокрасных и серых песчаников. Ниже, по бортам ущелья речки обнажается пестроцветная, из красных и зеленых мергелей, свита с тонкими прослоями гипса. Поверхность горы ровная, слабо волнистая, незаметно сливающаяся с возвышенностями в глубине земли. К морю склоны круты, кое-где обрывисты. По ущелью речки в средней ее части лежит остаток мертвого ледника, не имеющий уже ни области питания, ни стока и уцелевший лишь потому, что расположен в тени. Речка здесь пробила себе под льдом довольно значительный тоннель.
Из-за рассеянного мглистого света и отсутствия теней ходить по снежному пространству сегодня чрезвычайно трудно. Бугры и снежные уступы, даже крупные, совершенно неразличимы, а потому спотыкаешься и падаешь на каждом шагу. В одном месте, не заметив, слетел с обрыва метров пять высотой, но показалось падал так долго, что думал — сорвался в переметенное снегом ущелье речки, а оно местами глубиной метров в пятьдесят.
26-го к полудню стало несколько яснее, и астрономические наблюдения удалось закончить к 18 часам следующего дня. За это время Журавлев успел съездить к Октябрьскому мысу и свести туда 30 банок пеммикана и 1 бидон керосина. На обратном пути захватили бревно плавника метров пять длиной и сантиметров двадцать пять в поперечнике. Его поставили на астрономическом пункте, обложив кругом пирамидой из камня. Столб в середине затесан на четыре грани, на которых вдоль вырезано: Г. Ушаков, Н. Урванцев, С. Журавлев. Ниже, поясом вокруг, буквы: С. С. 3. А. Э., что значит Советская Северо-Земельская Арктическая Экспедиция.
Перед отправлением взяли со склада месячный запас пеммикана на три упряжки и один бидон керосина. На мою долю пришлось груза около 60 кг, и теперь общая нагрузка, считая вес человека и самих саней, достигла 350 кг или почти по 44 кг на собаку, ибо в упряжке работает только 8 псов Серка не в счет, он попрежнему плох, не ест и еле бродит.
Тронулись в путь около 20 часов при прекрасной солнечной погоде и морозе около —20°. Едем напрямик, пересекая бухту и по материку, так как береговая съемка здесь уже выполнена осенью.
По дороге видели несколько следов леммингов, вылезающих сейчас, в период течки, из-под снега на дневную поверхность. Двух даже удалось поймать, сейчас едут на санках Журавлева в банке из-под пеммикана.
Серка околел в упряжке. Искусан он страшно. Шкура на пахах и сзади буквально издырявлена. Удивительно, как он еще был жив до сих пор. Вместо него запряг Шарика из упряжки Журавлева и снова еду на 9 собаках. Теперь только у Ушакова полная упряжка из 10 штук.
Лагерем стали у Октябрьского мыса с северной стороны под защитой его крутых склонов.
На другой день с Ушаковым поехали на осмотр скалистых островков, расположенных в проливе, а Журавлев на запад в надежде где-либо встретить медведя, на что, впрочем, шансов мало, так как место здесь глухое и нигде нет признаков открытой воды.
Островков оказалось три, а не два, как считали осенью. Все они расположены параллельно друг другу и поперек пролива, достигающего здесь всего 6 км ширины, образуя мощный барьер, препятствующий выносу льда. Поэтому пролив вскрывается, вероятно, сравнительно редко, в наиболее благоприятные в ледовом отношении годы.
Сложены острова более или менее спокойно залегающими свитами известняков с богатой фауной кораллов и брахиопод.
Солнце уже припекает. Под навесами темных известняковых скал всюду сосульки, а самые камни теплы на ощупь. Брошенный на них снег моментально тает, и вода капельками сбегает вниз. В тени же температура около — 20°.
Вернувшийся Журавлев сообщил, что ничего не видел. Поднимался он для осмотра местности на купол острова, оказавшийся сложенным, как и предполагали, льдом.
Начала подувать пурга-поземка, ночью разыгравшаяся во-всю. К утру она еще усилилась. Посоветовавшись с Ушаковым, решили стоять. Правда, итти на собаках было бы можно, но из-за очень плохой видимости съемка имела бы значительные пробелы.
Наконец ветер утих, но пасмурно попрежнему. Едем вдоль низменного отмелого берега, сложенного здесь красноцветной толщей. К северу через пролив видны берега северного острова, продолжающегося и дальше в направлении нашего пути на северо-восток. Очевидно размеры его довольно значительны. Назвали этот остров Комсомольцем, а южный, вдоль которого едем, наименовали островом Октябрьской революции. Разделяющий их пролив назван проливом Красной армии.