Два и две семерки
Шрифт:
Чаушев спешит. Ему не терпится выслушать доклад Стецких. Вдруг не совпадут приметы! И вся цепь умозаключений рухнет.
Не может быть! Однако Чаушев волновался. Ощущение проверки, экзамена ему всегда нравилось, еще со школьных лет. Курьезно, что в роли проверяющего невольно выступит Стецких. Стецких, который наверное сейчас сидит в гостиной с обиженным видом человека, сбитого с толку, сделавшегося лишним. Стецких, посчитавший всю историю с фонариком анекдотом. Что ж, пусть пеняет на себя! Он отстранился с самого начала. Зато теперь
Так и оказалось, — Стецких печально листал старый журнал. Гостиная — крохотная комнатушка выгороженная застекленными стенками — вся наполнена атмосферой душевных страданий лейтенанта. Екатерина Павловна — жена Чаушева — дала ему чаю с коржиками и вернулась к себе, — к стопке ученических тетрадок по естествознанию.
— Ваше приказание выполнено…
Котьку лейтенант разыскал. Незнакомец, заказавший сигналы, говорит грубым голосом, коренаст, называл Котьку «салагой». Серый пиджак, расшитая рубашка. Котьке она понравилась, и узор на вороте и на груди, красный с синим, он запомнил.
— Отлично! — крикнул Чаушев. — Отлично! — Он благодарно улыбнулся лейтенанту. — А Соколов?..
— Обещал приехать.
— Ладно… Ну вот, а вы сразу, — анекдот!
Таким же тоном прошлой ночью — да, всего сутки тому назад — Чаушев сказал ему «а вы сразу — взыскание!» Это по поводу сигналов, принятых Тишковым. Стецких потупился. Сутки сплошных неудач!
— Садитесь. — Рука Чаушева мягко легла на его плечо. — Пока нет Соколова…
Гостиная располагает к беседе. Сколько перебывало здесь людей! Одни — это большей частью родители школьников — идут к Екатерине Павловне. Другим нужен совет Чаушева, своего друга.
Стецких слышит поразительную новость. Человек в сером пиджаке, заключивший с Котькой пари, казалось шуточное, — опасный преступник, главарь банды.
— Да, на первый взгляд, невинная штука! Расчет был довольно тонкий. Но Лапоногов не знал, что он и вся компания на прицеле у нас, давно на прицеле.
Стецких подавлен. Он уважает логику; она неизменно покоряет его. В том, что говорит Чаушев, логика безупречна. Возразить решительно нечего.
— Видите, как полезно бывает выходить за ограду порта, да и вообще… Вообще знать жизнь.
Стецких испытывает стыд и острое желание исправить свой промах, исправить сейчас же, не медля ни минуты. Пускай с опозданием, но присоединиться к операции. Вступить в последнюю, решающую схватку с бандой. Что-то совершить… Чаушев безжалостно разбивает его мечты.
— Вам поручение, — слышит Стецких. — Наведайтесь в районный Дом пионеров. Вам соберут ребят, и вы… Попроще только, поживее… Расскажите им про «лягушатник», — это очень важно. Ведь фарцовщики используют детвору.
И Чаушев пояснил, как спекулянты примечают мальчишек, завязывающих обмен значками, марками, затем вмешиваются в разговор: «Марки? Могу вам достать целую серию. А что еще интересует?»
Старинные часы в гостиной вздыхают, хрипят, — собираются бить полночь. Раздается звонок
Это Соколов.
Чаушев, ликуя, выложил ему плоды поиска. Удивления на лице капитана не отразилось, — оно стало лишь немного мягче, спокойнее.
— Все соответствует, — промолвил он. — За Лапоноговым глаз все время, так что…
Он мог бы пояснить, — человека в сером пиджаке видели в субботу на «лягушатнике», видели, как он толковал о чем-то с мальчиком. Глаз за этим человеком давно. Но Чаушев не нуждался в пояснении.
Соколов отставил стакан, аккуратно, без стука, опустил в него ложечку, закрыл портсигар с головой Руслана на крышке, и во всех этих движениях была красноречивая для Чаушева, спокойная завершенность. А породить ее могло лишь полное совпадение данных, полученных из разных источников, касающееся и личности человека в сером пиджаке, и его поведения в субботу, на «лягушатнике».
— Картина ясная, — раздельно отвечает Соколов; его озабоченный тон мешает Чаушеву насладиться в полной мере своим успехом. Что смущает капитана? Разве не пора стягивать петлю, захлестнуть всю компанию, вместе со Старшим?
— Нет, — качает головой Соколов. — Подождать придется. Еще денек.
— До ухода «Франконии»?
— Да.
— Что-нибудь насчет буфетчика?..
— Большой бизнес, — пожимает плечами Соколов, а подполковник мысленно досказывает. Надо присмотреться к этому большому бизнесу. Недаром на борту «Франконии» — разведчик, маскирующийся официантом в буфете.
— Странный бизнес. — Капитан переводит дух, словно готовясь произнести длинную речь. — Ничего не покупают здесь. Продают пока только. Собирают деньги.
14
Утро. Чаушев отправляется на службу.
— Дядя Ми-и-ша! — тоненько, на одной ноте тянет Юрка, догоняя подполковника.
Гулко хлопают по асфальту большие Юркины сандалии, купленные на рост.
— А, юнга! — улыбается Чаушев, — Что, каникулы скоро? Радуешься?
— Скоро, дядя Миша.
— Табель выдали?
— Нет еще, дядя Миша… Дядя Миша, а племянник тетки Натальи нашелся. Пропадал который.
— Вот и хорошо, — кивает Чаушев.
— Дядя Миша, вы тогда верно сказали, — тараторит Юрка. — Вы сказали: «Давай обождем, искать не будем пока…» Вот если бы не пришел… Тогда тревога, дядя Миша. Да?
«Положим, тревога была, — думает Чаушев. — Когда-нибудь Юрка узнает. Сейчас, пожалуй, рано ему, многого не поймет».
Только позавчера, тотчас после отхода «Франконии», закончила свое существование шайка Форда, и лица, события все еще перед глазами.
Грузный, с глазами навыкате, щекастый Ланг, похожий в своем зеленом плаще на большую лягушку… Возвращаясь на теплоход, он нес в чемодане пуховое одеяло. «Подарок родственницы», — объяснял он, посмеиваясь. Трогательная старушка воображает, что в каюте холодно! Скрывая беспокойство, господин Ланг следил за пальцами таможенника, ощупывающего одеяло.