Два капитана

Зверев Сергей Иванович

– Да как вам сказать… – в голосе англичанина прозвучала легкая, необидная ирония. – Слухом земля полнится, так, кажется, принято выражаться у русских? Как только я узнал, что в Абхазию прибыл, – Аббершоу сделал короткую паузу, – представитель военной прокуратуры, я тут же понял, что он будет расследовать дело о нападении на городок миротворческих сил. Где же искать такого представителя, как не здесь, на месте трагических событий? В ту ужасную ночь тяжело пострадал один из моих соотечественников, молодой оператор нашей компании Майкл Белчер. Он до сей поры между жизнью и смертью! Я хотел встретиться с вами, в частности, и для обсуждения вопроса о компенсации.

«Слухом, значит, –

весело подумал Барецкий. – Ай, молодцы англичане! Быстро меня вычислили! Интересно, где протечка – здесь или в столице? Ладно, потом выясним. Он даже не особо маскируется, дает мне понять, что хочет сыграть в открытую. Правильно, кстати, делает. Что ж… Я не возражаю. Белчер тут – не пришей кобыле хвост, он не может этого не понимать, равно как и того, что и для меня это не секрет. Белчер – это предлог. Но просто так, ради удовольствия познакомиться со мной, он светиться бы не стал. Тогда? А спрошу-ка я его впрямую, он, похоже, к этому меня и подталкивает!»

– Послушайте, мистер Аббершоу, – задушевно сказал он, – стоит ли нам пудрить друг другу мозги? Это идиома русская такая, смысл: не будем терять времени и пытаться ввести собеседника в заблуждение. При чем тут пострадавший Белчер? Я не врач, а все вопросы, связанные с гипотетической компенсацией, должны решаться на уровне вашего посольства, обычным дипломатическим путем, а никак не в приватном разговоре. Чего, в действительности, вы от меня хотите?

– Прекрасно! – Аббершоу изобразил что-то вроде аплодисментов. – Приятно иметь дело с умным человеком. Для начала: то, чем я сейчас занимаюсь, ни в коей мере не противоречит интересам России, скорее наоборот. Даю слово профессионала и джентльмена.

– Верю, – кивнул Барецкий. – Не столько вашему слову, сколько своим… источникам и логическим построениям. Поэтому и разговариваю с вами.

– Совсем хорошо, – обрадовался англичанин. – Мне, точно так же, как вам, необходимо досконально разобраться в том, что произошло той ночью здесь, какие это повлекло последствия и к чему приведет в дальнейшем. У вас имеется кассета, которую террористы переслали сочинским бизнесменам. Точнее, ее копия. Мне бы хотелось просмотреть эту запись.

– А что она у меня имеется, вам эту новость тоже сорока на хвосте принесла? – рассмеялся Павел Николаевич. – Допустим, есть такая запись. Допустим, я пойду навстречу и покажу ее вам. А что взамен? Люди нашей с вами профессии привыкли к тому, что информация имеет цену. Я, понятно, не о деньгах говорю. Но я тоже нуждаюсь в свежей информации.

– У меня есть материал, который должен вас заинтересовать, – мгновенно отреагировал Эндрю Аббершоу. – Аудиозапись моей соотечественницы, Джулианы Хаттерфорд. Она в настоящий момент в плену у террористов. Именно она давала комментарий к скандальной записи, которую сейчас крутят по вашим информационным каналам. Но параллельно она записалась на четвертую дорожку, об этом еще догадаться надо. Ваши пока не догадались, не догадался бы и я, если бы не ожидал чего-то подобного. Сама механика нападения и состав нападающих вам, как я понял, и без этого ясен. Но есть там один любопытный аспект, в ее тайной записи. Она упоминает о вашем человеке, перешедшем из… хм-м «военной прокуратуры» на сторону террористов. И мне кажется, что это тот самый человек, с которым я говорил здесь, в городке, за несколько часов до нападения. По моим сведениям, он погиб. Жаль, он должен был очень много знать!

«По моим тоже, – мрачно подумал генерал-майор Барецкий. – А мне-то как жаль, знал бы ты, мистер! Никакой новой информации мне твоя тайная запись не даст, ибо на главный для меня вопрос – о причинах нападения – она не ответит. Василевский не такой клинический

идиот, чтобы растолковывать своей пленнице, зачем он со своими людьми напал на городок. Эта Хаттерфорд лишь подтвердит то, что я и так знаю: Александр Селиванов перешел на сторону Василевского. Но я тебе об этом не скажу, пусть ты останешься в приятном заблуждении, что принес мне в клювике на редкость лакомый информационный кусок. Мало того, я покажу тебе запись обращения Селиванова. От меня не убудет, а вот твоя реакция меня оч-чень интересует! Темные очки для профессионала не помеха! Узнаешь ты его? Это именно Александр говорил с тобой вечером, перед нападением? Если да, то я проявлю настойчивость и попытаюсь выяснить, о чем это вы говорили».

Англичанин несколько неверно понял затянувшееся молчание Барецкого.

– А чтобы вы доверяли мне, – сказал Аббершоу чуть торопливее, чем обычно, – я могу передать вам копию схемы неисследованной части новоафонских пещер. Это только крохи, но все же лучше, чем ничего. В том случае, если ваше ведомство, военная прокуратура, решится на проведение силовой акции, такой план весьма пригодится. Откуда он у нас? Да как сказать… Эмигрировал из Абхазии один спелеолог несколько лет назад, вот от него.

«А вот это, действительно, очень кстати, – довольно подумал генерал-майор. – Выгодно иногда помолчать с важным видом. Уж не уточнять ли эту самую схему полезла в пещеры пресловутая Джулиана Хаттерфорд? А то, понимаешь ли, подземные красоты, экзотика… Знаем мы такую экзотику! Но от вопросов на эту интригующую тему я воздержусь, все равно ведь не ответит».

И джентльменское соглашение было заключено. Договорились, что материальными носителями информации обмениваться не будут, копий с них тоже решили не снимать, за исключением схемы. Просто просмотреть и прослушать вдвоем интересующий материал, после чего раскланяться. Барецкого такое решение вполне устраивало.

Через час с небольшим мистер Эндрю Аббершоу покинул расположение российских миротворцев. Англичанин был доволен итогами своей встречи с Барецким. Павел Николаевич тоже остался доволен. Редкий случай: обе стороны в выигрыше!

Глава 31

После известий о событиях на перевале вблизи Адлера, после телефонного разговора с Речуа, Андрей Василевский пребывал в состоянии холодного бешенства. Проблема была не только и не столько в деньгах, хотя на этот миллион баксов Василевский очень рассчитывал, – надо было вербовать новых бойцов, закупать оружие, продовольствие. Самое главное – его опять обманули, кинули, как молодого! Такие щелчки по самолюбию Андрей Федорович переносил крайне болезненно.

В характере Андрея Василевского гремучей смесью сочетались ум, железная воля, неумение сдаваться и полное отсутствие того, что называют моральными тормозами. Василевский был весьма неплохо образован, начитан, прекрасно знал историю, особенно военную. Во временах Гражданской войны Василевский наткнулся на личность, потрясшую его воображение. Зловеще знаменитый барон Унгерн, «черный барон». Этот человек, перед которым трепетала Урга и Даурия, именем которого еще десятилетия после его смерти маньчжуры и монголы пугали детей, стал его кумиром и примером для подражания. Василевский мечтал повторить то, что сделал «черный барон», в кавказском варианте. Андрею казалось, что все предпосылки для этого у него имеются. А почему бы нет? У барона Унгерна поначалу тоже было совсем немного бойцов, не более полусотни. Зато – каких бойцов! Спаянных железной дисциплиной, клятвой на крови, беззаветно преданных своему грозному командиру. Самого атамана Семенова бросало в дрожь, когда он слышал об отряде Унгерна!