Два лика Ирэн
Шрифт:
– И ещё, захвати там, милая, доску, для разделки мяса. Забыла я сразу-то сказать.
В комнате Ирина Викторовна сняла тяжёлую бархатную скатерть со стола, подошла к одному из окон – вытряхнуть бы крошки и мелкие кости. Только окно оказалось очень странным. Узким, высоким, собранным из небольших квадратиков стекла. И оно – не открывалось! Совсем.
Это как же они его моют-то?! Неужели каждый раз нанимают этих парней, которые на веревочках с крыш свешиваются?!
Слова – промальп/промышленный альпинизм/ – Ирина Викторовна не знала, но таких мойщиков видела
По лестнице кто-то поднимался и, просто из любопытства, Ирина Викторовна задержалась на несколько секунд. Поднималась та самая служанка, таща в руках огромное деревянное блюдо с низким бортиком. Конечно, не доска для разделки, но и так сойдёт. Они тут вообще странно все живут.
– Пойдем-ка, милая, поможешь мне. Зовут-то тебя как?
– Шанта зовут, госпожа Ирэн.
Экое имя диковинное – Шанта. Нормальных-то имён что ли у них тут и совсем нет?! Вздохнув, Ирина Викторовна отправилась было в комнату, но сзади кто-то ухватил складку тяжелого бархата, который она привычно кинула на плечо.
– Госпожа Ирэн, давайте я понесу.
Ирина Викторовна удивлённо воззрилась на Шанту. Чай и сама она не немощная, да и это – просто скатерть. Не мешок картошки, не надорвёшься одной нести. Мгновение подумала – может быть, принцессам и не положено так делать? Пожалуй, стоит эту Шанту послушаться. Но как неловко-то! Даже как-то стыдно – молодая девица с пустыми руками, а рядом женщина старше и блюдо несёт, и комок скатерти на ней же. Вздохнула, сняла скатерть с плеча служанки и пошла в покои «папы».
На деревянном блюде разложила овощи и мясо. Зачерпнула кружкой воды из котла, залила голень и подвесила в камине на один из крючков. Туда, где огонь поменьше. Хороший бульон требует долгой варки и медленного огня. Посмотрела на служанку, что так и стояла, опустив руки, у дверей. То ли пройти стесняется, то ли боится «принцессу»? Так дело не пойдёт!
– Шанта, ты, милая, проходи, у дверей-то не стой. Веник нам нужен, да и для полов тряпка не помешает. Порядок будем наводить пока этот – Ирина Викторовна мотнула головой в сторону храпящего тела – отсыпается. А как проснётся – отпаивать будем. С похмелья-то мужики злые, сама небось знаешь.
За день успели очень много. Оттёрли и отмыли почти всё, что стояло в комнате. Дубовый тяжеленный стол оказался не мыт с момента изготовления, не иначе. Конечно, скатёркой цветной прикрыть грязь – милое дело, только нельзя же так!
Стулья, каминная доска, стены, на сколько хватило их роста и высоты стульев – всё было отдраено. С потолка длинной палкой с намотанной тряпкой сняли паутину. Пол тщательно подмели и дважды промыли. Запах в комнате стал значительно свежее. Если бы не лорд, дышащий застарелым перегаром, то и вообще бы отлично было.
Питер, которого уставшая Шанта притащила примерно в середине дня, без конца бегал на кухню и по разным поручениям.
Сперва, явившись на зов «госпожи Ирэн», пробовал было возражать:
– Госпожа, для этого слуги есть, а я паж!
Кто такой паж Ирина Викторовна себе представляла из книг. Пажи носят книги и корзиночки с рукоделием за прекрасными дамами. И ещё играют на лютне, развлекая этих самых дам. Но паж у мужчины, наверное, должен делать что-то другое? Не только же кубки с вином подавать.
– Питер, скажи мне, в чьи обязанности входит устроить лорда спать? Кто должен это делать?
– Так я же и устроил, госпожа Ирэн!
– Ты его кинул как собаку! Даже обувь не снял! Это разве дело? Смотри, Питер, бог накажет за такое пренебрежение.
Нельзя сказать, что Ирина Викторовна была сильно верующим человеком. Всё же она и пионеркой побыла, и комсомолкой. Но потом, с подачи свекрови, она и на Пасху в церковь ходила – куличи святить, и свечки научилась ставить, и даже «Отче наш» выучила наизусть. Ну, это когда ещё думала, что свекровь её полюбит со временем. Надо сказать, симпатии свекрови она так и не получила, но привлекать бога в домашних спорах – научилась.
Питер помолчал, потоптался у приоткрытой двери, явно желая сбежать по своим личным делам, потом вздохнул и пошёл разувать лорда.
К вечеру, когда туша на кровати начала слегка шевелиться и постанывать, всё было готово. Томился в котелке густой мясной суп, куда Ирина Викторовна влила в самом конце ещё и чашку капустного рассола. Готов был тазик с горячей водой и чистой салфеткой – обтереть лицо и грудь, как лорд проснётся. А в кружке, в тепле, стоял наваристый, кисловатый от капустного сока бульон. С перчиком и лаврушкой. Душистый и способный снять жажду от любого похмелья.
Лорд на кровати заворочался, засипел. Это был важный и ответственный момент!
Ирина Викторовна отжала тряпку, прикоснулась к своей щеке – температуру проверила и быстро, привычными движениями, протерла лицо, волосатую грудь в глубоком вырезе несвежей рубахи и складки шеи. Лорд неуверенно пытался отмахиваться, но где же ему было сладить с ловкостью и сноровкой весьма опытной в таких действиях «дочери».
Наконец, лорд Беррит открыл глаза и засипел, явно стараясь что-то сказать. Не давая ему возможности потребовать вина на опохмелку, Ирина Викторовна сунула ему под нос умопомрачительно благоухающую кружку с горячим бульоном и ласково сказала:
– Папенька, выпейте. Это сразу же поможет!
Слово «папенька» она тоже знала из романов об аристократках. Конечно, потом она «папеньке» выскажет, что так пить нельзя. Но сперва, всё же, чтобы скандала и склок в семье не было, мужика нужно привести в чувство. А уж потом воспитывать. И воспитанием она собиралась заняться уже скоро. Опыт у неё был большой.
4
Пока госпожа Ирэн проводила странные манипуляции с лордом, Питер напряженно всматривался в её действия – кто знает, вдруг да поможет?! Вдруг да не станет лорд орать и швыряться чем ни попадя?