Два лика пустыни
Шрифт:
В 1897 году врач В. П. Засимович описал случай, когда в степях Туркестана крестьянин, ночевавший в поле, был наутро найден мертвым. В его одежде нашли полураздавленного каракурта, а, кроме того, на теле сохранились еще и следы от укуса змеи-щитомордника. Бывает же такое!
Во всем виновны мы сами. Надо быть наблюдательным. Не зря еще с вечера так смело поползли уховертки — любители влажного воздуха. Следовало подвесить тент над пологами и постелями.
Мой товарищ помоложе и крепче нервами. Его давно одолел сои. Он счастливец: мирно похрапывает, ничего не чувствует.
Скорее бы кончилась
Но вот через открытую дверь палатки я вижу, как сквозь темные ветви деревьев посветлело небо. Подул ветер. Повеяло прохладой. Перестали ныть комары. Еще больше посветлело.
Утром просыпаюсь от яркого света. По крыше палатки скользит ажурная тень от лоха, веселые лучи солнца пробиваются сквозь заросли деревьев, освещают тугаи. На потолке палатки расселись красные от крови наши мучители — комары, всюду приютились большие коричневые бабочки — это темные земляные совки спелотис равида. Прошедшей ночью они справляли брачный полет и на день забились кто куда смог. В укромных уголках, в постели, под надувным матрасом, в ботинках, в одежде — всюду находим уховерток. Теперь они притихли, испугались жары, сухости и яркого солнца.
Когда мы, собравшись в путь, заводим мотор, из-под машины, изо всех всевозможных ее щелей, одна за другой вылетают испуганные бабочки и, ошеломленные, уносятся в разные стороны. Мы им тоже причинили неприятности…
Прошло десять лет. Десятого июля мы остановились возле речки Иссык вблизи Капчагайского водохранилища. Воды в ней было очень мало. По берегам речки росли ивы, несколько деревьев лоха, зеленел тростник. К вечеру жара спала, с запада поползли тучи, закрыли небо, стало прохладно. Потом неожиданно подул сильный ветер. Он бушевал почти час, разогнал нудных комаров.
Опасаясь дождя, я поставил палатку. Ночь выдалась душная. Под утро стал накрапывать дождик. Утром едва я завел машину, как из-под нее стали вылетать крупные бабочки. Я узнал их: это были мои старые знакомые — темные совки.
До дома я ехал несколько часов, и по пути то и дело из машины вылетали совки. Где они прятались — уму непостижимо! Но когда я поставил машину в темный гараж и стал ее разгружать, одна за другой стали вылетать совки. Первую же беглянку заметил воробей. Он тотчас же бросился за ней, изловил, сел на землю, стал расклевывать. Его успешную охоту сразу заметили другие воробьи. Слетелись стайкой. Ни одну совку они не пропустили. Еще бы! В городе нет таких бабочек: все давно вымерли.
Вспомнив о давно пережитой душной ночи, я стал рыться в своих дневниках. Интересно проверить, когда это было. Тогда в тугаях реки Или темные совки летали и досаждали нам тоже десятого июля. Удивительное совпадение!
Прошло время, когда гусеницы походного шелкопряда целыми семьями, не разлучаясь, путешествовали по пустыне. Прошло и время, когда, повзрослев, они навсегда расстались и расползлись во все стороны, и каждая гусеница, найдя укромный уголок, окуклилась, свив нежный белый шелковистый кокон. Теперь куколкам осталось пролежать немного в коконах в тепле жаркого солнца и выйти светлой бабочкой.
В небольшую впадинку среди округлых и желтых холмов сбежались весенние
Не теряя времени, принимаюсь переворачивать камни. Жителей под ними, как всегда, много: сонные жуки-чернотелки, медлительные уховертки, юркие чешуйницы и очень шустрые серые кузнечики-меченосцы, прозванные так за кривой, плоский и блестящий, похожий на меч, яйцеклад.
В укромных ложбинках под камнями оказалось несколько очень крупных коконов, сплетенных из толстых, прочных темно-коричневых нитей. В них покоились чудесные красноватые куколки бабочек-бражников. Очень прочная оболочка кокона не уберегла, однако, куколку: кто-то прогрыз и полакомился ею. Еще лежали под камнями белые коконы походного шелкопряда. Гусеницы недавно окуклились. Их покой не был безмятежным. Кто-то основательно здесь похозяйничал. У многих оболочки основательно прогрызены, а от куколки и следов не осталось. В других коконах зияли большие рваные надрезы с измочаленными краями, перепачканными соками тела растерзанной куколки.
Мне никогда не приходилось видеть изувеченных куколок, нашедших приют под камнем. Кто же здесь занимался подкаменным разбоем? Судя по следам, хищник был не один, а по меньшей мере два разных.
Продолжаю переворачивать камни, надеясь найти ответ на неожиданную загадку. Над синим озерком летают чайки, села парочка уток-отаек, к ним можно было бы подобраться с фоторужьем. Но надо искать, переворачивать камни.
Вот из-под одного камня быстро выскакивает толстенькая самочка кузнечика-меченосца и, сделав несколько больших прыжков, скрывается. Тут же и три кокона с чистыми надгрызами и без следов куколок. Уж не кузнечики ли занимаются подобным ремеслом?
Наши познания о жизни насекомых ограничены. Многие кузнечики, как оказалось, отчаянные хищники и вовсе не склонны придерживаться вегетарианского образа жизни. Интересный и редкий кузнечик-дыбка, например, подобен богомолу и, угнездившись где-нибудь сбоку большого цветка, подолгу караулит добычу. Настоящий хищник и обжора белолобый кузнечик! Есть хищники, наверное, среди сверчков. Так мне удалось установить, что неутомимый запевала степей и пустынь двупятнистый сверчок — искуснейший охотник за яйцами каракурта, находящимися в коконах. Своими гурманскими наклонностями он наносит большой урон племени этого ядовитого паука. Совсем недавно у озера Балхаш я убедился в том, что даже, казалось бы, такие безукоризненные вегетарианцы, как кобылки, с жадностью пожирают ветвистоусых комариков.
Набираю коконы шелкопряда, кладу их в одну банку с несколькими кузнечиками. Посмотрю, что получится!
Еще под камнями встречаются несколько обыденных фаланг галеодес каспиус. Как всегда, они дерзки, пожалуй, даже наглы, оказавшись на свету, угрожающе щелкают кривыми зубастыми челюстями, подскакивая кпереди и пытаясь напугать нарушителя покоя. Уж не фаланги ли грызут коконы, измочаливая края надрезов? Их челюсти не особенно деликатное для этой цели орудие.
Одна фаланга тоже посажена в отдельную банку с коконами шелкопряда: пусть путешествует с нами.