Два мага
Шрифт:
– Но разве в Индии знают меня? – усмехнулся Бессменный.
– Мало ли что знают в Индии! – ответил тот. – Но я лгать не хочу. В Индии я не знал о вас...
– И приехали все-таки ко мне? Как же это? Чем это вызвано?
– В Индии я знал только, что в русской столице есть одна вещь, очень ценная для меня, да, впрочем, и для всякого, кто знает ей цену. Только ради нее предпринял я путешествие. Когда же я приехал сюда, то весьма скоро узнал, что эта вещь находится у вас.
– Вот оно что! – сообразил Бессменный. – Однако чудно, что я владею такой вещью, о которой известно так далеко.
– Если бы я хотел купить, разве я сказал бы вам цену вещи и то, что я ради нее приехал из Индии? Напротив, я скрыл бы это от вас, чтобы она досталась мне как можно дешевле. Нет, не купить я приехал к вам, а только сказать, чтобы вы ни за что не продавали ее, не отдавали никому, берегли пуще глаза.
– Что же это за вещь?
– Медальон ваш, у вас есть медальон...
Опять дело шло о медальоне, который Бессменный передал сегодня Наде. О существовании этого медальона знал каким-то образом граф Феникс, а теперь оказывается, что явившемуся из-за тридевять земель индусу он тоже известен. Князь в окончательном недоумении развел руками.
– Я тут ничего понять не могу, – сказал он серьезно. – Каким образом мой медальон был известен вам в Индии?
– Разве люди, живущие в Индии, лишены возможности сообщаться с теми, кто живет в Европе?
– Правда. Сообщения существуют.
– И такие даже, о которых вы и понятия не имеете. Но не в этом дело. Мне нужно видеть ваш медальон.
– К сожалению, я не могу исполнить вашу просьбу... У меня нет больше моего медальона.
– Вы его отдали?
– Да.
– Кому, кому вы его отдали?
Бессменный ответил не сразу. С какой стати посвящать чужого человека в свои личные дела, зачем он будет рассказывать, кому и как отдал свой медальон?
– Не все ли вам равно? – проговорил он. – Вам достаточно того, я думаю, что медальона у меня больше нет.
Индус поднял руки и остановился как пораженный.
В поисках медальона
Кулугин решил действовать энергично, чтобы возможно скорее исполнить требование графа и достать для него медальон, переданный Наде Бессменным. Ему казалось, что сделать это не особенно трудно: стоит разыскать горничную Нади, пообещать ей хорошее вознаграждение – и медальон будет в его руках.
В те времена молодые люди часто входили в заговор с прислужницами хорошеньких светских барышень, передавая через них записки или устраивая какие-нибудь сюрпризы, носившие название «фантов». Этот путь был слишком обыкновенным, и потому, когда Кулугин обратился к одному из лакеев Елагина с просьбой вызвать к нему в сад горничную молодой барышни, тот нисколько не удивился и заявил, что это «вполне возможно». Он отвел Кулугина поближе к дому, в группу кустов сирени, и сказал, чтобы он подождал тут. Кулугин сунул ему в руку рубль.
Горничная не заставила себя ждать. Она выбежала, кутаясь в голубой платочек и несколько деланно конфузясь. Впрочем, ей было немножко поистине боязно, так как «авантюра» происходила в первый раз и впервые ей приходилось участвовать в ней. Горничная была такая же молоденькая, как и ее госпожа, и очень хорошенькая, с быстрыми черными глазками и ямочками возле губ.
– Ишь ты, какая востроглазая! – усмехнулся Кулугин, взглянув на нее. – Тебя как зовут?
– Дуняшей.
– Ну, вот что, Дуняша, у меня дело к тебе есть...
– Вестимо дело, без дела я не вышла бы к вам.
– Значит, смекаешь, в чем суть?
– Разумеется! Все это понять мы можем, потому промеж молодых господ всегда авантюры бывают.
– Ну, вот, вот... Я вижу, ты умница... Так вот видишь ли, Дуняша, мне нужно, чтобы ты... помогла мне один фант устроить.
– Какой фант?
– Очень интересный. Потом смешно будет. А пока ты должна мне достать для этого у барышни медальон.
– Какой медальон?
– А тот, что она получила сегодня от князя Бессменного. Он теперь при ней. Так вот, достань мне этот медальон!
– Зачем же он вам?
– Говорю тебе – для шутки, для фанта.
Дуняша задумалась.
– Нет! Вот ежели записку передать, так это я могу. А как же вдруг так – медальон?
– Да вот так. Ты его возьмешь потихоньку и передашь мне. А там уж не твоя печаль. Только умей держать язык за зубами.
– Да разве так делают?
– Ну, конечно, делают! Нешто я стал бы тебя подговаривать на что дурное? Будь этот медальон твоей госпожи – другое дело, а тут ей дал его князь Бессменный, такой же, как я. Значит, чего же тебе беспокоиться? – и, говоря это, Кулугин сунул в руку девушки две золотых монеты.
Дуняша, казалось, была побеждена в своем сомнении не столько доводами Кулугина, сколько «приложением», которое сопровождало эти доводы.
– Только ежели что, – проговорила она, – так уж вы меня не выдавайте, чтобы мне как-нибудь отвечать не пришлось.
– Ну конечно! – с уверенностью протянул Кулугин. – Так смотри же, чтобы он, медальон, был у тебя завтра же, а я пришлю к тебе верного человека. Ты ему отдашь.
– Слушаю-с.
На этом они расстались.
Дуня, вернувшись к себе в комнату, остановилась в сильном беспокойстве. Только теперь заметила она, как сильно билось ее сердце. Золотые она держала зажатыми в кулаке; расставаться с ними ей не хотелось, но и выполнить поручение тоже было жутко. А вдруг этот медальон ценный! Если так, безделушка малостоящая, тогда еще ничего, но если это дорогая вещь?
«Посоветоваться бы с кем-нибудь...» – раздумывала она, но посоветоваться ей было решительно не с кем.
Между тем князь Бессменный после своего свидания с Кутра-Рари проснулся довольно поздно. На службу ему не надо было идти – утро выдалось свободное.
Вчерашний день вспомнился ему, как сон. То ему казалось, что все, происходившее вчера, случилось очень давно, и он даже сомневался, случилось ли оно, – так было фантастично; то, наоборот, он ясно, как будто снова переживал все, видел перед собой Надю в садовой беседке, сидел с нею за обедом, ехал с Фениксом в карете, дышал ароматным дымом курильниц, и опять Надя протягивала к нему руки и говорила: «Муж мой!..» Потом образы сливались, исчезали в неясной дымке, и вырисовывалась фигура старого индуса с поднятыми к небу руками и лицом, выражавшим ужас, как это было, когда он узнал, что медальона больше нет у Бессменного.