Шрифт:
1.
Начальник подотдела тундры Иван Гаврилович Артамонов с самого утра был не в духе. Он отрывисто стукнул по кнопке внутреннего телефона и буркнул: "Балабанова ко мне", не добавив, как обычно, "Аллочка" и "пожалуйста".
Балабанов примчался через две минуты, затормозил у самой двери, потом медленно открыл ее и понуро вошел. Бородка его уныло свисала вниз, а глаза вот-вот готовы были расплакаться. В руках он держал желтую кожаную папку, из которой торчали какие-то
– Ну, Андрей Алексеевич, и что там за дела творятся с этими вашими мышами? Как это называется?
– Все нормально, Иван Гаврилович, - отвечал Балабанов вопреки очевидности, но все же слегка отвернувшись в сторону. Все лемминги накормлены, довольны, шерсть на них лоснится, пищат жизнерадостно. Вот последние замеры, результаты наблюдений...
– Балабанов попытался открыть было папку, но был остановлен недовольным взмахом руки.
Артамонов посмотрел тяжелым взглядом, потом опустил глаза на бумаги, разложенные на столе.
– Ты, Андрей Алексеевич, вот что, вола здесь не крути. Не надо нам тут вола крутить, лапшу начальству на уши вешать. Сектор оленей на тебя жалуется, расплодились, говорят, твои мыши без всякой меры, вытаптывают все подряд, как лошади. Снова придумывают?
– Ну не совсем, чтобы придумывали, ну так, преувеличивают слегка.
– Преувеличивают, говоришь? Слегка? Сектор полевок тоже преувеличивает? Твои лемминги вытесняют их мышей, выталкивают за пределы нашей зоны. Это у тебя тоже нормально?
Иван Гаврилович тяжело поднялся, отодвинул стул.
– Ты понимаешь хоть, о чем речь идет? Ведь передохнут мыши. А нас потом по головке не погладят. Всех не погладят и меня первого. Поставили, скажут, его родной природой заниматься, беречь ее, экосистемы балансировать, а у него одни мыши подохли, а другие расплодились без всякой меры.
– Ну есть, конечно, определенные перекосы, можно сказать, диспропорции...
– Ну уж нет, Андрей Алексеевич, так разговор не пойдет. Дурачком не притворяйся, говори, как есть. Проблемы? Давай решать.
– Ну что сказать? Правда, расплодились лемминги. Чистая правда. То ли кормили их сильно хорошо, то ли песцы саботировали.
– Все нормально с песцами. Специально уточнял. Трудились песцы с полной отдачей.
– Ну не песцы, значит, лисы.
– И лисы свое дело делают.
– В общем, расплодились мыши наши. Почему - неизвестно. Как на духу - неизвестно почему.
– А что ученые говорят?
– Кивают на какие-то волны жизни. Вернадский, Мендель, то да се. Колебания численности, модельки строят, распечатки носят, ковыряются. И ничего толком.
Артамонов прошелся по кабинету туда и назад.
– Понятно. И что делать теперь собираешься?
– Если честно, Иван Гаврилович, то без ваших указаний никак. Только если горностаи помогут. Я же у леммингов траву отбирать сам не пойду... Оленей еще прогнать можно по их кормежкам. Чего-то должны потоптать.
– Вот это уже на дело похоже. Аллочка, включи мне Увачана и Толстова. А ты, Андрей Алексеевич, ступай к себе и сиди на телефоне. И следи за леммингами своими.
Дверь быстро захлопнулась. Иван Гаврилович дал указания начальникам секторов, пододвинул стул и сел. Потом сцепил руки и закрыл глаза.
Почему-то все неприятности неизменно начинаются перед выходными. Эти проклятые звери в днях недели не разбираются. Хоть бы эти лемминги проклятые - вот приспичило им размножаться именно сейчас, за две недели до отпуска. Что делать - непонятно. А последствия могут быть самые нехорошие.
Настырно зазвонил телефон.
– Иван Гаврилович, мы так не договаривались.
Звонил Гузеев, начальник маленького сектора зайцев-беляков.
– В чем дело?
– В мою зону лезут чужие лемминги.
– И что?
– Как что? Как это что? У меня тут биоценоз, все сбалансированно, три зайца на гектар, а лемминги у меня не значатся.
– Успокойтесь, пожалуйста. Сейчас разберемся.
Иван Гаврилович положил трубку и надавил кнопку селектора.
– Андрей Алексеевич! Уже зайцы жалуются. Ваши лемминги захватывают их территорию. Принимайте какие-то меры.
– Понял.
– Отбой.
Артамонов снова потянулся к селектору.
– Миша, как у тебя дела? Что там по леммингам? Горностаи кормятся?
– Обожрались, грубо говоря. Валяются с раздутыми животами, в норы залазят. Как бы не посдыхали.
– Я тебе посдыхаю. Кто план будет по меху выполнять?
– Пошлю сейчас ветеринаров, пусть посмотрят.
– Ладно, отбой.
Артамонов ткнул другую кнопку.
– Иннокентий Петрович, как вы порешали с леммингами? Оленей погнали?
– Погнал, Иван Гаврилович, но нехорошо выходит, однако.
– В чем дело?
– Боятся олени, не идут. Лемминги ковром выступают.
– Что вожатые говорят?
– Говорят, не пойдут олешки по мышам.
– Никак?
– Никак не пойдут?
– Про мышей у стариков спрашивали? Помнят они такое?
– Спрашивали. Говорят, что это злой дух прогневался, гонит мышей вперед, к морю.
– Понятно. По злым духам у нас сектора нет. Отгоняй оленей назад.
Артамонов задумался. Только этого и не хватало. Мыши идут сплошным потоком, топчут все подряд. Что делать? Не поднимать же, в самом деле, вертолеты и не стрелять по леммингам из охотничих ружей. Из пушки по воробьям. Из ружьям по мышам. Бред. Слава богу, хоть до рескома пока не дошло. Кадры отобраны надежно - стукачей нет.