Два мира
Шрифт:
Возвращаться домой мне не хотелось и, вволю наплакавшись, я собралась попросить родителей одной из подруг приютить меня на ночь. Однако по дороге к её дому я передумала и пошла прямо к нему – к Хусейну, моему возлюбленному. Я собиралась прямо спросить у него о дальнейших планах на наше будущее – пусть подтвердит или опровергнет слова Салемы.
Он стал всё отрицать, призывал меня не слушать сестру, ведь «её устами говорит шайтан – все это знают» и ещё раз заверил, что любит меня. Я вроде бы даже успокоилась, но только до того момента, как он предложил мне перейти жить к ним в дом, чтобы быть подальше от Салемы. Его семья считалась самой состоятельной в нашей деревне, они жили в доме, где было аж целых четыре комнаты, так что место для меня вполне бы нашлось.
Но меня насторожило это предложение. Наша семья никогда не была слишком религиозна, и мать воспитывала меня лишь на формальных принципах ислама, но, тем не менее, я хорошо усвоила правила, что девушке негоже жить под одной крышей с чужим мужчиной, если они не состоят в браке. Я отказалась. Он стал уговаривать. Сначала мягко, потом настойчивее. Даже обиделся, что я якобы готова променять его на «дочь Иблиса». Хотя я возражала, что не хочу расставаться с мамой, он привёл довод, что в случае нашей свадьбы мне это всё равно пришлось бы сделать.
И всё-таки я отказалась. Время показало, что это было правильное решение, да и Салема была права, но тогда мне было ужасно трудно не пойти с ним. В совершенно расстроенных чувствах я вернулась домой. Мама уже была там, она была встревожена моим долгим отсутствием, но я соврала, что была у подруги. Понимая, что Салема без труда узнает, как именно было дело, я, тем не менее, пошла на эту ложь. Мама как будто поверила и вроде бы успокоилась.
Я с опаской взглянула на сестру, но она больше не пыталась говорить со мной на эту тему, словно вообще забыла про ту нашу перепалку.
И всё бы наверняка пошло опять своим чередом, если бы примерно недели через три не произошёл один случай, который ещё больше настроил жителей деревни против Салемы.
Хусейн, решив, что виной моему отказу послужила именно она, попытался избавиться от джиннии самым сомнительным методом. Его семья, как я уже сказала, была довольно состоятельной и известной, в том числе и за пределами деревни. И вот его отец пригласил одного знакомого, который слыл опытным колдуном, якобы специализирующемся на ловле джиннов и заточении их в магические кольца, лампы и тому подобные предметы. Даже сейчас, в двадцать первом веке, многие люди, особенно сельские жители, искренне верят, что это возможно.
Так вот, этот самый колдун в сопровождении Хусейна и его приятелей стал периодически появляться неподалёку от нашего дома, как бы «разведывая обстановку». К концу недели вся деревня была уже в курсе дела и выказывала своё одобрение. Салема же как нарочно никуда из дома в эти дни не выходила. Это придало дополнительную решимость колдуну и толпе, вообразившим, что она боится. Однако, когда этот «маг и волшебник» попытался всё-таки заточить девушку, наконец, показавшуюся на улице, в старый медный кувшин, эффекта не произошло ни малейшего.
Невозмутимая как всегда, она смерила старого плута презрительным взглядом и пошла себе дальше по улице. Люди, которые с любопытством наблюдали за этой сценой из-за различных укрытий, поспешили ретироваться куда подальше. Мама была не на шутку взволнована, я не знала, что и сказать, а вот Хусейн был явно разозлён неудачей. Он что-то крикнул вслед Салеме, какую-то дерзость или угрозу, я даже точно не помню. Джинния даже не обернулась.
А на следующий день, после того как ретировался незадачливый «колдун», Хусейна нашли в своей комнате с сильными ожогами, почти ослепшего. Его родители тут же выдали это за месть Салемы и использовали, чтобы вызвать массовый поход возмущённых жителей к нашему дому. Если с болезнями животных, пропажей вещей они ещё как-то мирились, то с появлением первой жертвы среди людей терпение толпы лопнуло.
От матери потребовали, чтобы она прогнала джиннию, в противном случае грозили обо всём рассказать властям. По всей видимости, не это напугало мать – в какой-то момент она поверила, что Хусейна искалечила действительно Салема и вынуждена была признать, что та может быть по-настоящему опасной. Мама обратилась к Салеме со следующими словами, которые дались ей нелегко:
– Всё это время мы с тобой ладили, девочка. Но сейчас… То, что случилось с этим юношей… Я могу тебя понять отчасти… Но будет лучше, если ты оставишь нас.
Я с замиранием сердца ждала, что будет дальше. Сама я также считала, что Салема отомстила Хусейну, и готова была вступиться за мать в случае необходимости. Но Салема, посмотрев по очереди на нас обеих, спокойно направилась к двери, не произнеся не слова.
Толпа, ожидавшая снаружи, отхлынула и, расступаясь перед джиннией, дала ей пройти. Всё это происходило молча. Салема ни на кого не смотрела, ни разу не остановилась. Она вышла на ту же самую дорогу, по которой несколько лет назад они с матерью пришли сюда. С тех пор ни я, ни мать больше Салему не видели и ничего о ней не слышали.
Спустя несколько дней выяснилось, что Хусейн сам по собственной глупости взял некоторые реактивы из сумки приглашённого мага, которую тот, в спешке покидая деревню после своего позора, оставил в доме родителей Хусейна. Глупый и самоуверенный юноша решил сам провести обряд против джиннов, о котором прочитал в какой-то книге, но в итоге едва не остался на всю жизнь слепым. А следы от ожогов остались у него до сих пор.
К сожалению, я поздно осознала, как была виновата перед своей сестрой! Чувство вины уже много лет не даёт мне покоя. Единственное, что утешает, – это осознание того, что Салема уж точно не пропадёт, сумеет о себе позаботиться. И, тем не менее, знай я, где она сейчас, я бы сама отправилась туда немедленно просить у неё прощения. Знаю, что бедная мама сделала бы тоже, если бы не её болезнь. Она страдает вдвойне, но я ничем не могу ей помочь!
Такая вот история, и я рада, что, наконец, смогла её кому-то рассказать от начала до конца!»
Глава третья. Плен
Тем временем, пока Ларионов предавался своим размышлениям, конвой преодолел уже несколько десятков километров и вскоре должен был выехать на более-менее приличную асфальтированную дорогу, не сильно пострадавшую за время войны. Так что двигаться можно было бы гораздо быстрее. Однако судьба готовила всем этим людям другую участь. Гуманитарный конвой попал в засаду «Воинов Пророка», проезжая по улицам небольшого городка, который по идее должен был быть от них недавно очищен.