Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15
Шрифт:
Затем я усмехнулся, чтобы развеселить очень смущённого мгновенно одевшегося парня:
– А хочешь, я на твоей шкуре тайными и очень красивыми иероглифами напишу что-нибудь. Не спеша могу и сплошь разукрасить.
– А что напишешь? Я хочу знать.
– Я значение их не знаю, просто видел в… одном замке, но и хозяева не знали, – соврал я про тайные руны тайного языка, как ни смешно, ладов. Но язык, а тем более руны очень мало кто знает, да и условна привязка тайных шифров к расе. Зато древние лады расстарались замаскировать группы рун в очень вычурные иероглифы, и наплодили рун аж две тысячи, и с ложными элементами самих рун. Даже
– Отлично! – усмехнулся не поверив Йонко, расслабляясь от темы явно забавлявших его татуировок. – У меня перо и краска всегда с собой. Начни со спины. И не бойся. Мы ещё и кожу меняем. Как змеи. Но в отличие от них остаётся не невзрачный чулок, а отличная шкура, хоть на стену вешай или прочные доспехи шей, ха. Полудраконья шкура часть прочности теряет, но и остаётся немало. Память о драконихе, ха. У нас двойная, как и у них, кожа. Позволяющая и карманы иметь, просто верхняя без чешуи, хотя рисунок ты видишь. Эластичная и прочная. Но слишком мягкая, нежная и бархатистая в молодости. Проклятье молодости!
– Не ругай молодость, – усмехнулся я, одеваясь и вспомнив и про своё проклятье Двуглавого Ворона от кольца Прелес, которое может и сработать, если придётся маскировать этим гнусным даром основное свойство ценнейшего, но капризного колечка, спросил. – А у тебя и другие карманы есть?
– Нет, – слишком поспешно соврал – значит баш на баш враньё друзей – неумелый во вранье Йонко и покраснел.
Я оставил облегчённо вздохнувшего полного тайн дракара и метнулся в кусты в двух десятках аршин, где едва слышно хрустнула ветка. Девка! Вернее не совсем уже девка. Лет сорока, но выглядит отлично, и отлично сохранённое и неплохо тренированное тело очень приятно и со взаимным удовольствием дёргалось в моих лапах. Маленькие морщинки вокруг глаз под очками и кожа на руках с въевшейся в тонкие пальцы землёй выдают возраст. А на крема и косметику она явно время не тратит. В штанах, толстой мягкой рубашке и жилетке с кучей карманов. Не должна была подслушать.
Усадил добычу. Подошли наши. Девица затараторила, покраснев как помидор:
– Я не шпионка! Учёная! Просто увидела вас, спряталась. Решила посмотреть на переправу голых парней, дура! А вы сразу не ушли. Я сама уйти решила.
– Квадрат тринадцати? – улыбнулся я.
– 169. Но я не математик, – пискнула учёная. – Я историк. Здесь изучаю развалины древней крепости. Ээээ… Священный Город Лулл основан в первом году… Живу временно в деревне в версте отсюда. Что вы со мной сделаете?
– Выпороть и прогнать, – заявил опять краснея Йонко, обидевшись, что она видела его маленькую тайну. А скорее решив, что второй вариант, это изнасиловать и отвести к начальству. Причём первое не запрещено для пойманных шпионок и похожих на них, которые не приведут аргументов, что их сначала на допрос. А второе обязательно.
Пленница вытаращилась на Йонко тоже краснея, затараторила:
– Я даже не смотрела на тебя, мальчик. И на других не смотрела. Я от вашего командира не могла взгляд оторвать. Отпустите меня, умоляю!
– А какой сейчас год? – осведомился я.
– Ээээ… – вытаращилась на меня учёная как заучка на дебила, в котором ужасно ошиблась, принимая за умного, ха. – 3029-й.
– Я не дебил, – заботливо пояснил я, внимательно рассматривая собеседницу, сейчас и определяя историка, а назвать год основания Священного Города смогут миллионы. А в истории я не очень силён, тем более в местной, выдал немного мудрости. – Первый год основания просто говорит о том, что с этого момента началось очередное летосчисление. Эра, но это не обязательно. А систем летосчисления много. И твой университет может использовать другую. Ты же не сказала какую используешь.
– Эра Лулла, – кивнула историчка, только сейчас вспомнив про уже и подзабытые за погружением в специализацию основы. – 3029-й год эры Лулла!.. Я доктор истории Менского университета. Он в Ванкадоре. Изучаю со студентами древние крепости.
– А я стрелок Энского полка Гнитоинко, – улыбнулся я, уже определившись с планами и решив, что моё имя и название полка ей знать необязательно. – Где студенты?
– Ой, а я Кенка, то есть Кенкадина ре Скарет. А я думала, ты полковник! Ну не меньше капитана точно. А студенты покопались немного с утра, я их рано поднимаю, и ушли в деревню на обед, а потом книги читать.
– Девкам вслух, – усмехнулся я. – А ты без обеда науки двигаешь?
– Конечно. Я обедала принесённым с собой на холме над раскопками и смотрела на военную колонну. А тут вы пошли в мою сторону, а я в бинокль тебя разглядела, и поняла, что вы через речку переправляться будете… – опять покраснела, хотя куда уж больше.
– Не страшно одной в лесу? – заботливо осведомился я, заканчивая первый этап знакомства.
– А что в лесу такого? – наивно осведомилась дурочка.
– Да так, но могут и ограбить или убить, а пока тебе повезло, – хмыкнул я, подмигнул добыче, встал, достал верёвку. – Ладно, попозже взглянем на твои развалины. После…
– После чего?
– После того, о чём будешь с восторгом рассказывать ученицам и коллегам. Как страдала за науку. И как пострадавшая премию получишь, и охрану. А то ведь действительно нарвёшься.
– У меня учениц нет пока. Девиц мало обучается. Даже в школы обычно не отправляют. Такая несправедливость. Я уже говорила даже с королём, – не о том забеспокоилась борцушка за права девиц, хотя оно и правильно, о другом беспокоиться не надо, радоваться надо.
Я быстро связал руки и ноги пришедшей в полуобморочное состояние от предчувствия учёной. Связал для большего романтизма прекрасно попавшейся в лесу заучки, увеличения компенсаций пострадавшей от неправильно отправившего в экспедицию универа и гарантированного выбивания охраны в дальнейшем. Перекинул добычу через плечо, обернулся к своим:
– Мы не скоро. Посматривайте вокруг, тут и драконы шастают, и красные орки, – отдал я приказ. Затем усмехнулся над неправильными рожами Сансака и Кавра, а Полтос и не рассчитывал, платонически слюни роняя. – Вам не светит. Это моя поклонница. Настоящего полковника, – глянул на недовольного Йонко, пояснил бедолаге, похлопывая решившую для приличия побрыкаться попу на плече. – Да хочет она, хочет. Только стесняется.
Через час получившая первую в жизни любовь, а потом и вторую, и третью, и ещё инструктаж, что любовь науке помощь, а не помеха, учёная радостно вела нас к раскопкам. Ещё и бренди пила из моей фляги, тараторя про то, что все профессора упадут, как вернётся и расскажет о приключениях в первой полевой экспедиции. Мы прошли по холму, забрав спрятанную от милых зверушек в кустиках корзинку с обедом и крынкой молока. На спуске я показал красотке разной свежести следы волков и медведя, вызвав запотевание её придающих пикантности в любви очёчков. Сами раскопки в лесу фиг найдёшь, конечно… Мы и не нашли бы, если бы не нашли «землеройку».