Два перстня Рюрика
Шрифт:
– Почему-то сегодня мне в голову несколько раз приходила твоя ладанка.
– говорю то, что пришло первым в мою разбитую и больную голову, нисколько не заботясь о своём авторитете.
– Но ведь по ней невозможно что-то понять!
– Борис посмотрел на меня с сожалением.
– Да и я не знаю, как с ней поступить дальше: валяется где-то в доме!
– Это ты не знаешь, а Савелька-то – знает! Вот только не может расшифровать то, что там написано.
– мгновенно появившаяся в моей голове идея вдруг объяснила причину того, что с нами сделали.
– Потому нас и оставили в живых!
– Надо её найти первыми!
– вдруг вырвалось у меня.
– Так что давай-ка рванём к тебе. Ты ведь в Никольевке по-прежнему живёшь?
Борис, соглашаясь, кивнул головой.
В это время мужская рука набрала на компьютере следующий текст.
– «Страннику. Сегодня неизвестными лицами был избит и повязан военный пенсионер Владимир Орлов. В бессознательном состоянии он был доставлен в дер. Никольевка и помещён в одну из деревенских бань. Там он встретил своего друга детства Бориса Батурова, которого туда поместили три дня назад. Обоим удалось бежать.»
Через несколько минут им был получен ответ.
– «Продолжайте наблюдение. Странник.»
Глава 2. Ладанка
1.
2013,лето
Снова головная боль, от которой очухиваюсь и опять лежу где-то, но в этот раз подо мной немного сена и связаны только руки и ноги.
Открыв глаза, вижу, как через щели в деревянной крыше пробивается свет.
– Где это я?
– простой вопрос, казалось бы, но на него нет ответа у меня. Повертев головой и увидев рядом Бориса, как-то даже сразу спокойней стало на душе.
– Ну, хоть не один.
Невольно в памяти возникают моменты, как мы с Борисом выбрались из заключения.
– Вот, гады, а щаз-то мы кому помешали? И опять шваркнули по башке! Что, нельзя было выбрать другой способ?
Пальцы невольно стремятся к затылку, где у меня уже образовалась вмятина с кровью, которая отозвалась сильной болью, но связанные руки не позволяют её потрогать.
– Сволочи! Разве так делают?
– мотаю головой по сену и вижу, как оно окрашивается красной краской.
Чтобы как-то уйти от этого неприличного видения, поворачиваюсь и, наклонившись, плечом пытаюсь привести Бориса в чувство. Однако и это оказалось бесполезным. Повернувшись на живот, поджимаю колени под брюхо и пытаюсь встать. С четвёртого раза, когда я помогал себе головой, почти встал, но тут же запнулся и упал, больно ударившись головой обо что-то и, наверное, заматерился бы, если бы не услышал песню.
Пела то ли девушка, то ли женщина низким голосом под гитару и так хорошо, что замер и забыл про свою боль.
« -Там во рву на ветру чей-то конь вороной. Там казачка убита лежит. А вокруг тишина, только речка журчит. Здесь недавно гремела война».
Словно услышав эту песню, зашевелился Борис и удивлённо уставившись на меня, тихо произнёс.
– Мы что с тобой? Снова? Только где? Не понимаю.
– А я понимаю?
– вылетело это из моего рта вместе с наклоном головы, видать, так странно для него, что он уставился на меня, подняв правую бровь и опустив левую, а потом голову – куда-то вниз, откуда доносилась песня.
– Это кто, интересно, поёт? Что-то голос знакомый.
– в голосе его явно послышалась заинтересованность, меж тем песня продолжилась.
– И хорошо поёт!
Мы, замерев и открыв рот, сидели и слушали песню.
Тут Борис, несмотря на разбитые губы и большой фингал под правым глазом, вдруг начал подпевать ей, сначала тихо, а потом – всё громче и громче.
Песня стихла, но Бориса словно канатом потянуло к краю сеновала: он встал и, качаясь из стороны в сторону, двинулся, подпрыгивая двумя связанными вместе ногами, к краю, где услышал песню.
– Эй, казачка! Настёна?
– крикнул он, склонившись над высоким деревянным парапетом.
– Это ты пела? Или это мне показалось?
Чувствуя, что могу пропустить нечто особенное, делаю такие же прыжки к нему до тех пор, пока не облокотился на большое бревно и не направил свой взгляд вниз.
– Да, я!
– громко произнесла молодая девушка, выйдя из-за угла и держа в руке гитару.
– Настёна, ты что ли?
– удивлённо произнёс Борис, вглядываясь в девушку.
– Я, дядь Борь. А ты как там оказался?
– удивлённо произнесла она.
– Да с тобой ещё кто-то из мужиков?
– Я бы и сам хотел это знать! Какая-то сволочь по башке треснула, да мешок на голову надела. А потом мы здесь и оказались! Ты, вот что, Настёна.
– пробормотал Борис, но, довольный тем, что появился хоть кто-то знакомый, добавил.
– Освободи-ка нас! А то кто-то повязал нас по рукам и ногам!
Девушка тут же, отложив гитару на скамейку, полезла на сеновал и начала развязывать нам руки и ноги. Когда Борис был освобождён от пут, улыбаясь, спросила.
– Дядь Борь, а чо енто с вами? Кто связывал-то вас?
– Эх, Настёна.
– проворчал Борис без злобы.
– Я бы и сам хотел это знать! Два раза за один день. Не слишком ли это много?
– Не знаю, дядь Борь.
– руки девушки упорно боролись с верёвками, изредка подлетая к усмехающемуся лицу.
– А вы здесь вчера вечером никого не видели?
– поинтересовался Борис, обнимая девушку.
– Спасибо тебе, голубушка!
– Да я чего? Я – ничего. Вот только Зорьку проводила в стадо.
– она явно смущалась таким мужским отношением к ней.
– Точно, вчерась двое мужиков чо-то здеся кружилися!
– Мы с Володей как-нибудь специально придём послушать твои песни!- улыбаясь, Борис кивнул довольной похвалами девушке.
– Маме привет передавай! А нам, видать, надо отсюда смыватьси поскорей! И, ежели чо надо помочь, скажи. Поможем!
По лестнице мы быстро слезли с сеновала и направились к дому Бориса.
Мужская рука на компьютере набрала следующий текст.
– «Страннику. Те же пенсионеры были в бессознательном состоянии доставлены на сеновал «Старой мельницы». Им освободиться помогла какая-то местная молодая казачка.»