Два полюса
Шрифт:
А потом среди гомона чужих голосов я услышала дядю. Он тоже был здесь и пытался понять, что со мной. Укол в руку заставил ослепнуть от боли.
Я цеплялась за нее, ту единственную, которая не давала скатиться в беспамятство.
– С-с-салли, - шептал Шейх, ласково гладя по волосам.
От звука его голоса становилось спокойно, а размеренные поглаживания убаюкивали.
– Истощение, - сказал дядя где-то совсем близко. – Как вы могли ее довести до такого состояния? Вы мне обещали, что с ней будет все хорошо.
– Она недавно прос-с-снулас-с-сь, - остановил поток обвинений в свой адрес Шейх.
– Я не ус-с-спел ее накормить.
– Какое кормить! – вспылил родственник. – Никакого мяса и тяжелой пищи, только каши.
Я не выдержала и скривилась:
– Фу, не хочу кашу.
– Жива! – с облегчением выдохнул дядя.
Он явно склонился надо мной, обдавая родным запахом и незабываемым ароматом медикаментов.
– Детка, только каши, хотя бы день. Ты хоть помнишь, когда последний раз ела.
– На корабле, - ответила и попыталась открыть глаза.
Дрожь постепенно отпускала тело. Свет казался нестерпимо ярким, но глаза привыкали к нему, и я смогла различать мужчин.
– Убить себя решила? – недовольно ворчал дядя, всматриваясь мне в глаза.
Выглядел он намного лучше, чем я. Раскрасневшийся, чистые волосы, чуть завиваясь, обрамляли серьезное лицо, красиво серебрились на свету. Он словно помолодел или просто выспался. Я улыбнулась родственнику, сжимая его руку.
Лацерт сидел рядом на кровати и внимательно следил за мной, переводя взгляд с меня на дядю и опять на меня.
Мне не нравилось это пристальное внимание. Мне вообще не понравилось, что все самые близкие люди оказались в плену у лацертов. Нужно как-то выбираться отсюда втроем, а это сложно.
– Тебе легче, детка? – обеспокоенно спросил дядя, привлекая мое внимание.
Прислушиваясь к себе, удивилась абсолютному спокойствию. Странное опустошение, словно выкачали все эмоции. Даже удивиться толком не могла.
– Почему я ничего не чувствую? – решила уточнить, ведь такое состояние ненормально.
Поглаживания лацерта не вызывали во мне ничего, даже язык его уже не раздражал.
– Успокоительное, - сразу ответил дядя Майкл. – Часа два будет действовать, а потом придется думать. Может, снотворное дам.
– Зачем? – переспросила.
Что-то мне не договаривают и ведут себя все вокруг меня очень напряженно, словно я больная.
– Детка, у тебя стресс, - выждав несколько секунд, дядя дал мне осознать, в каком состоянии я нахожусь, и лишь потом продолжил.
– Ты была на грани нервного срыва.
– Не помню, - засомневалась, подозрительно взглянув на Шейха.
Лацерт тепло улыбался, и мне было непонятно, что он при этом думал. Ведь без него тут точно не обошлось.
– Я опять что-то забыла? – попыталась вывести его на откровенный разговор.
– Ты не вс-с-сё вс-с-спомнила, - лаконично поправил меня Шейх.
То, что не стал отмалчиваться – это хорошо. Меня подкупала его честность, но до конца он никогда не договаривал, давая самой догадаться.
– И что я еще должна вспомнить? – я не надеялась, что Шейх все сразу мне выложит, преподнесет мои забытые воспоминания на подносе, но попробовать стоило.
– Что вы с ней сделали? – набросился на лацерта дядя Майкл, хватая врага за грудки. – Мразь, хватит ее гипнотизировать! Она не марионетка. Ты обещал мне!
Мне вдруг очень стала интересна суть их договора. Было ясно, что Шейх и его использовал, узнать бы как. Родственник сам не признается, можно было даже не пытаться его расколоть, а вот лацерт… С ним можно было бы пообщаться. Я думаю, он ответит на мои вопросы, только опять не всю правду. Но и той части, что он даст, будет достаточно, чтобы проанализировать ситуацию.
– Я не нарушил договор, - спокойно возразил Шейх, легко отцепляя дядины пальцы от своей туники.
– Прос-с-сто организм ее с-с-сам отгораживаетс-с-ся от правды. Защитная реакция. Она вс-с-спомнит. Вс-с-сему с-с-свое время.
Повернувшись к родственнику лицом, обратилась к нему с вопросом:
– Дядя, что я еще сделала, кроме того что убила отца и сдала корабль?
Я не беспокоилась, нет. Во мне все чувства спали. Я просто по привычке понимала, что должна ощущать тревогу. Ответ на свой вопрос ждала, надеясь, что страшнее того что уже совершила, я сделать не могла.
– Это ты нас сдала? – дядя был в шоке.
Он даже отшатнулся от меня. Я хорошо знала дядю Майкла. Сейчас он боролся с собой. Он искал оправдания моим поступкам и, судя по отмирающему лицу и нахмуренным бровям, находил. Родственнику хватило нескольких минут, чтобы взять себя в руки. Его взгляд наполнился гневом и воззрился на безмятежно улыбающегося мне Шейха.
– С-с-салли, ты вс-с-спомнишь, - повторил лацерт, а я кивнула в ответ.
Конечно, вспомню. Лучше для него же, чтобы я никогда не выбралась из этой странной апатии. Я не хотела, но знала, просто так это ему не спущу с рук. Осмотрев комнату, приметила увесистый стул, странной продолговатой формы вазу. Если этого будет мало, то еще можно просто задушить подушкой.
Мой взгляд блуждал по серому лицу лацерта, раз за разом возвращаясь к его губам. Улыбка у Шейха была очень теплой. Какое лицемерие. А ведь и не скажешь, что он способен порабощать сознания других.
– Какой сегодня день? – этот вопрос я адресовала родственнику.
– Десятое февраля, - с готовностью ответил дядя, поборов в себе неприязнь ко мне.
Лацерт кивнул головой, подтверждая слова родственника. Последний день, который я помнила, был шестое февраля.
– Вроде провалов во времени нет, - засомневалась я, но Шейх развеял надежду.