Два сфинкса
Шрифт:
Аменхотеп, не сводивший глаз с Ричарда, рассеянно слушал галиматью Бэра. Вдруг он вздрогнул и, схватив руку Ричарда, вскричал на этот раз на латинском языке:
– Рамери! Ты успел перевоплотиться и явился ко мне, согласно нашему условию! Как я забыл время, работая здесь!
– Слава Богу! Наконец–то я слышу человеческий язык! Теперь нам можно будет объясниться, – перебил Бэр, радостно потирая руки. – Позвольте мне прибавить, уважаемый Аменхотеп, что прошло около двух тысяч лет с тех пор, как вы адресовали покойному Рамери любезное приглашение навестить
– Да, – прибавил Ричард. – По странной случайности в наши руки попал план, спрятанный в цоколе сфинкса. Мы явились сюда – я и мой друг – исследовать развалины и находим здесь живых людей, для которых, по–видимому, и времени не существует. Я забыл мое прошлое и знаю из него только беспорядочные отрывки. Но скажи мне, возможно ли, чтобы ты был Аменхотеп? Если да, то каким же чудом ты все еще живешь, молодой и полный сил? Каким образом века шли, а ты и не заметил их? Почему время не уничтожает или, по крайней мере, не старит тебя?
Загадочная улыбка скользнула по губам Аменхотепа.
– Кто считает время – тот считает остающиеся часы своей жизни! Это лентяй, который вечно ждет от будущего чего–то лучшего, чем то, что у него уже есть, а потому не ценит настоящего и вечно недоволен прошлым. Непостоянство человеческой мысли, несбыточные надежды, неудовлетворенные желания и создаваемые самим человеком напрасные мучения – вот те вампиры, которые гложут и пожирают его телесную оболочку. Тот же, кто устранит из своей жизни эти стимулы разрушения и взамен будет черпать из пространства вещества, способные поддерживать и возобновлять материю, из которой образовано его тело, может надолго сохранить плотский покров своей души. У нас еще хватит времени поговорить об этих важных материях! А теперь, добро пожаловать в мое убежище! Моя дружба, Рамери, принадлежит тебе, какое бы имя ни носила человеческая форма, в которую ты облечен. Я люблю твое «я», которое вечно! Оно глядит на меня твоими глазами и я всюду узнаю его. Что же касается друга, которого ты привел с собой, то надеюсь, он сделается и моим.
Аменхотеп обнял Ричарда, пожал руку Бэру и предложил им сесть. Незнакомец, приведший неожиданных посетителей, скромно удалился.
Аменхотеп стал расспрашивать, каким образом в их руки попала тайна входа в пирамиду, но его гости, видимо, были рассеяны и озабочены.
И действительно, Ричард был как бы подавлен всем случившимся и голова его отказывалась работать, а Бэр умирал от голода. К нему, благодаря его жизнерадостной и беззаботной натуре, вернулся весь его апломб, и он даже на свое необыкновенное приключение смотрел с хорошей стороны; со спокойствием вернулся и аппетит.
Аменхотеп точно прочел мысль археолога, встал и сказал:
– Не желаете ли вы подкрепиться, мой уважаемый друг? Оба вы, по–видимому, сильно истощены!
И он любезно проводил своих гостей в другую комнату, соединенную с его помещением длинным и узким коридором.
В этой комнате, освещенной тем же странным светом, был стол, а на нем две корзины с пирожными и фруктами, блюдо вареных овощей, мед и две амфоры: одна – с молоком, другая, с длинным горлышком, закупоренная золотой пробкой. Тут же стояло несколько кубков.
Бэр сел за стол и разочарованно вглянул на эти яства.
– Все это, благородный Аменхотеп, прекрасно, но мало существенно для такого проголодавшегося человека, как я. Кусок хорошего жареного мяса был бы более кстати, – заметил он, почесывая за ухом.
Аменхотеп улыбнулся.
– Такие грубые блюда не подходят к царящей здесь атмосфере. Тем не менее, в будущем я постараюсь лучше удовлетворять ваши вкусы. Теперь же удовольствуйтесь тем, что здесь есть, – весело ответил он.
Бэр со вздохом принялся за еду и в четверть часа уничтожил все, что стояло на столе, так как Ричард ни до чего не дотронулся, выпив только молока и кубок вина.
– Теперь ложитесь спать! Здесь в вашем распоряжении две постели. Об остальном мы поговорим после, – сказал Аменхотеп, уходя.
Не заставляя себя просить, Ричард и Бэр улеглись на пурпурных подушках. Они буквально падали от усталости и почти тотчас же заснули.
Проснулись оба свежими и сильными.
Вот так сон! Если бы три дня тому назад кто–нибудь сказал мне, что я буду так прекрасно спать в недрах великой пирамиды, на ложе, может быть современном Хеопсу, я плюнул бы тому в глаза, – заметил профессор, блаженно потягиваясь.
– Да, смело можно сказать, что наше приключение исключительное! Мы единственные люди, которые могут похвалиться, что говорили с человеком, прожившим около трех тысяч лет, – со смехом ответил Ричард.
Но вдруг он заволновался.
– Замечаете вы, профессор, что наше платье унесено, а вместо него положены полотняные туники?
– Черт возьми! А ведь это правда! И если мы не хотим щеголять в таком же костюме, в каком Адам прогуливался в раю, то нам придется вернуться к моде времен Амасиса, – весело ответил профессор, соскакивая с кровати.
С комичной важностью он надел плетеные сандалии и длинную полотняную тунику с короткими рукавами.
– Немного воздушно, но зато удобно и легко. Так как здесь нет дам, то я не нахожу неприличным этот костюм, – заметил Бэр, с самодовольным видом осматривая себя.
Одевавшийся с сосредоточенным видом Ричард поднял голову – и упал от смеха на стул. Действительно, толстая фигура профессора в этом необычном и примитивном костюме была донельзя комична.
Бэр сам весело смеялся. Затем, взглянув на своего друга, он вскричал:
– Какой у вас прекрасный вид, Леербах! Туника необыкновенно идет вам. Никогда еще не замечал я, как теперь, насколько ваше лицо подходит к египетскому типу. Вас прямо можно принять за фигуру, сошедшую с барельефа!
Наконец они были готовы и стояли в нерешительности, не зная, что делать. Уйти из комнаты они не смели. Кроме того, они не имели ни малейшего понятия о времени, так как лежавшие на столе часы остановились, и они не могли найти ключа, чтобы завести их. Потеряли ли они его или его унесли у них – это так и осталось тайной.