Два шага до катастрофы

Москвин Сергей Львович

Сухогруз быстро приближался к острову. Теперь тот уже не казался торчащей из моря голой скалой. С капитанского мостика можно было различить поросшие густым лесом холмы и врезавшиеся в море обрывистые утесы. Где-то за ними должна была находиться та самая бухта. Халим сверил положение судна с показаниями прибора GPS.

– Лево руля.

Стоявший у штурвала матрос послушно исполнил его приказ. Несчастный даже не догадывался, что его жизнь, как и жизни всех остальных находившихся на борту, подходит к концу. Остров немного сместился вправо. Сухогруз медленно разворачивался. Теперь главное – не проскочить мимо цели. Халим перевел машину на малый ход и поднял к глазам бинокль, отыскивая вход в бухту.

Бухта открылась неожиданно. Цепь скал,

мимо которой проходил сухогруз, внезапно оборвалась, и Халим увидел за скальной грядой широкий залив со спокойной водой, где слегка покачивалась на волнах незнакомая шхуна. Халим даже зажмурился от неожиданности, посчитав, что видит перед собой морской мираж. Но шхуна никуда не исчезла. Более того, присмотревшись, он разглядел на ее палубе людей. Поднявшийся на мостик Питон окончательно развеял его сомнения.

– Надо же, на рыбаков нарвались.

Сегодня он вырядился настоящим суперменом. Нацепил разгрузочный жилет, подражая своему командиру, на бок повесил такой же, как у него, «кольт», да еще прихватил израильский «узи». Но лицо Питона выражало серьезную озабоченность. Халим презрительно усмехнулся:

– Что с того? Расколем их посудину, если не уберутся с курса.

Питон вздохнул:

– Не получится. Там вешки, через всю бухту – сам видел. Рыбаки расставили сети. Могут на винты или на руль намотаться.

Халим нахмурился. Если судно лишится руля, то наверняка сядет на мель – вон вокруг какие скалы. А Абдуллах со своим Доктором требовали взорвать бомбу именно в бухте. Значит, надо заставить рыбаков вытащить их поганые сети.

– Стоп машина! – объявил он по внутренней связи, после чего повернулся к Питону. – Возьми четырех бойцов, спустись на шхуну к гяурам и вели им расчистить проход в бухту!

Питон озадаченно почесал подбородок. Не зная языка неверных, очень трудно объяснить, что от них требуется. С другой стороны, если пристрелить одного из них, остальные сразу станут понятливыми.

* * *

Вспарывая тупым форштевнем волну, из-за видимого края острова выдвинулась махина грузового судна.

– «Келлуру», – прочитал Ватутин выведенное на ржавом в пятнах грязно-желтых потеков борту название судна и тотчас опустил бинокль.

Егоров напряженно смотрел на палубу сухогруза. Но расстояние оказалось слишком большим, чтобы разглядеть там людей. Зато даже невооруженным глазом были видны расставленные в два ряда грузовые контейнеры, заполнявшие всю палубу от носа до кормовой надстройки. Контейнеровоз развернулся. Теперь Егоров видел его широкий нос, вспенивавший волны. Невольно возникло ощущение, что сейчас стальная махина, как скорлупку, раздавит оказавшуюся на пути шхуну. Но пенный бурун на носу сухогруза стал заметно меньше – судно сбавляло ход.

– Останавливаются, – облегченно выдохнул у него над ухом Ватутин, и Егоров понял, что командир боевой группы тоже испытал несколько неприятных мгновений.

Двигаясь по инерции, контейнеровоз подходил все ближе. Когда между ним и стоявшей на якоре шхуной осталось не более двадцати метров, на уровне нижней палубы в борту сухогруза открылась стальная дверь и оттуда выдвинулся шторм-трап. На трап выбежали четверо смуглых низкорослых мужчин в разномастной одежде с переброшенными за спины автоматами. Они проворно спустились по ступеням и, выждав момент, когда сближавшиеся суда соприкоснутся бортами, с обезьяньей ловкостью перепрыгнули на палубу шхуны.

Размахивая автоматами и громко крича на своем языке, напоминающем собачий лай, они принялись теснить «рыбаков» на корму. Один из захватчиков ударил Егорова прикладом в живот. Прикрытый свитером бронежилет смягчил удар. Тем не менее острая боль пронзила все тело. Рядом отчаянно вскрикнул Ватутин и, демонстративно схватившись руками за отбитый бок, завалился на палубу. Тем временем двое террористов поймали сброшенные с сухогруза концы и, обмотав ими судовые кнехты, пришвартовали шхуну к спущенному трапу. На трапе появился еще один человек.

Он оказался почти на голову выше своих подручных и шире в плечах. Майка и разгрузочный жилет открывали жилистые, перевитые венами руки. Дорогие часы в массивном водонепроницаемом корпусе указывали, что это не рядовой боец. Даже вооружен он был по-другому. Вместо китайского «калашникова» на плече незнакомца висел на ремне израильский «узи», а на левом бедре открытая кобура с массивным армейским пистолетом. «Кольт М-1911», – определил по торчавшей из кобуры рукоятке Егоров.

Обладатель американского «кольта» легко спрыгнул на палубу, пнул лежавшую у борта крабовую ловушку, затем указал стволом «узи» на торчавшие из воды вешки и гортанно крикнул.

– Приказывает достать сети, – шепнул Ватутин, все еще потирая бок. При этом он, как бы невзначай, сделал шаг в сторону, освобождая сектор обстрела для стоявшего у него за спиной бойца.

– Это понятно, что он еще может приказывать, – также шепотом ответил Егоров, потом поднял отброшенную крабовую ловушку и недоуменно пожал плечами.

Террорист разразился злобными ругательствами.

– Осторожно, Андрей Геннадьевич, может выстрелить! – предостерегающе крикнул Ватутин.

Террорист действительно вскинул пистолет-пулемет и угрожающе шагнул вперед. Но прежде чем он нажал на спусковой крючок, Егоров со всей силы обрушил сплетенную из толстой стальной проволоки ловушку на его вооруженную руку.

Тра-та-та-тах! Очередь израильского пистолета-пулемета вспорола палубный настил.

Террорист дернул рукой, пытаясь стряхнуть ловушку, захлестнувшую его кисть проволочной петлей, но сделать этого не успел. Стремительным движением Егоров выхватил из его кобуры пистолет и, ткнув террориста стволом в живот, нажал на спусковой крючок.

Бах! Бах! Бах! Бах! Одновременно раздались у него за спиной еще четыре выстрела, и все четверо автоматчиков словно подрубленные повалились на палубу.

– К бою! – во всю мощь своих легких выкрикнул Ватутин, затем быстро вставил в кобуру за спиной свой пистолет и, подхватив автомат, выпавший из рук застреленного им боевика, бросился к трапу.

Его бойцы мгновенно разобрали оружие убитых террористов и рванули следом за командиром. Труп четвертого боевика повис на борту шхуны, но оружия при нем не оказалось. Егоров понял, что он уронил свой автомат в воду. Пришлось довольствоваться американским «кольтом», который был ему все же более знаком, чем израильский «узи».

На палубе сухогруза раздался протяжный крик, и сразу же ударили три или четыре автомата. Под треск автоматных очередей Егоров бросился к трапу, взбежал по ступеням и, нырнув в дверной проем, оказался в темном коридоре, слабо подсвечиваемом горящими под потолком лампочками. Он оглянулся. Ни Ватутина, ни его бойцов видно не было. Вспомнив расположение внутренних переходов, Егоров повернул направо. Если верить схеме судна, коридор в конце концов должен был вывести к трюму, куда террористы поместили «Зодиак». Но, пробежав каких-нибудь пятнадцать метров, Егоров наткнулся на стальную дверь. Он с силой надавил на запорную ручку, но дверь не поддалась – кто-то законтрил механизм с противоположной стороны. Пришлось повернуть назад. Насколько он помнил, этот путь вел на верхнюю палубу. Память не подвела: вскоре Егоров увидел перед собой стальную лестницу и тут же едва не упал, запнувшись за что-то мягкое. Тюк, мешок? Резко затормозив, он опустил глаза вниз. Перед ним на полу в неестественной позе скрючился человек. В темноте слабо отсвечивал остекленевший зрачок. Егоров перешагнул через труп, в несколько прыжков достиг лестницы и уже хотел карабкаться вверх, когда услышал в дальнем от себя конце коридора быстрые приближающиеся шаги. Резко присев, он нырнул под лестницу, в темноту. Гулко топоча, из коридора выбежали два человека в черных футболках, камуфляжных штанах и таких же камуфляжных банданах с автоматами наперевес. Террористы! Егоров поймал в прицел фигуру первого боевика и несколько раз нажал на спусковой крючок.