Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле
Шрифт:
Андрей ответить не успел, в кабинет вбежал встрепанный мужчина в новом, очень модном, но теперь сильно испачканном и порванном костюме:
— Товарищ посол, только что неизвестные бросили бомбу у ворот посольства. Ваша машина повреждена, из персонала никто не пострадал.
— Черт возьми, мне через двадцать минут надо быть на приеме у товарища Тольятти. Кстати, а как машина советника? Надеюсь, товарищ Мельниченко разрешит ею воспользоваться?
— Да, конечно! — мгновенно отреагировал Андрей, одновременно пытаясь переварить услышанное. Это что же получается, дела в ИСР настолько плохи? Такого он точно не ожидал, хотя последнее время ему и не до того было, он больше делами своего округа занят был. Не зря на него член военного совета наезжал, что за международной обстановкой плохо следит. Да, а он все отшучивался, что зато положение каждого батальона за границей наизусть помнит. Но все-таки совсем непонятно, что тут происходит? Такое впечатление, что кто-то специально все обостряет и хаос вносит. Неужели никто не замечает? Или специально провоцируют? Черт, что-то он последнее время
— Андрей Иванович, так что, вы даете машину?
— Да, извините, задумался. Пойдемте, а то у меня там еще и мой пес.
Не успели они подойти к машине, как из внезапно распахнувшейся двери автомобиля выскочил похожий на черную молнию пес и сбил с ног одного из стоящих неподалеку карабинеров. Рявкнули два выстрела из пистолетов — ТТ и «беретты», заглушенные непроизвольным криком загрызаемого насмерть человека. Андрей, сбив с ног и накрыв телом посла, приподнял голову, одновременно пытаясь нащупать вытащенным пистолетом неведомую цель. Но цели не было, перед ним, прикрывая телом, стояли два охранника. За ними был виден краешек столпившихся вокруг чего-то, лежащего на земле, карабинеров. Андрей поднялся, помог встать изрядно помятому послу, с удивленным видом крутящему головой. Стало видно, что в круге взволнованно о чем-то кричащих и жестикулирующих людей лежит мертвый, но так и не расцепивший челюстей Ленг, придавив человека в карабинерской форме с выпавшим из откинутой правой руки ТТ.
— А ведь этого карабинера никто не знает, — повернувшись к Андрею, откомментировал бурное обсуждение появившийся словно из воздуха Мортов. — И мы ошиблись, признаю. Отвлеклись на взрыв.
Андрей не ответил, он прошел вперед, отодвинул от Ленга пытавшихся оттащить его от убитого карабинеров, присел рядом на корточки и погладил мертвого пса по спине:
— Что ж ты, малыш? Постарел, да? Не успел… увернуться.
«[…] части Итальянской Народной Армии, первоначально формировавшиеся в соответствии с принципом „вооруженного народа“ и представлявшие собой слабообученные ополченские войска, за исключением двух добровольческих бригад берсальеров, были реорганизованы с помощью советских военных советников, и к началу пятьдесят третьего года представляли собой современную регулярную армию. В составе ИНА были сформированы танковые и артиллерийские бригады, пехотные дивизии, горнострелковые альпийские бригады. ВВС ИНА получили на вооружение реактивные истребители и бомбардировщики, бронированные штурмовики и боевые винтолеты. […]
Большой вклад советских специалистов в строительство вооруженных сил отмечал в своем выступлении на Восьмом съезде ИКП министр обороны, коммунист Луиджи Лонго. […]»
«[…] Объединение Италии, если оно будет происходить, должно осуществляться постепенно. Военное могущество Итальянской Республики нужно постепенно заменять на повышение уровня жизни. Представляется, что объединение будет осуществляться в течение 10–15 лет и проходить в три этапа.
В рамках первого этапа необходимо будет „разрушить лед недоверия“ как между лидерами Северной и Южной Италии, так и между гражданами обеих стран. Первый этап будет завершен созданием выборного Совета по объединению Италии, в который войдут наиболее мудрые и терпеливые представители двух стран.
Второй этап будет заключаться в выработке всестороннего плана по объединению, устраивающего лидеров двух стран. Данный этап будет завершен проведением референдума как в Северной, так и в Южной Италии.
Третий этап будет заключаться в практических шагах по реализации плана объединения Италии, поддержанного народом. Третий этап завершится принятием Конституции страны, в которой будут закреплены все основополагающие принципы объединения и прописаны эксклюзивные права граждан Южной Италии на сохранение своей историко-политической самобытности, если подобные требования будут поддержаны гражданами Итальянской Республики. […]
Несомненно, что одной из главных причин развала Южной Италии […] стал экономический фактор. К настоящему времени резко сократилась эффективность хозяйственной деятельности, дефицит бюджета достиг критической отметки, стала очевидной разбалансированность внутреннего рынка, катастрофически упал жизненный уровень населения, резко возросла преступность. Экономический застой и последовавший коллапс уже не могут быть объяснены временными трудностями, происками внешних врагов, социалистическим заговором. […]»
Зазуммерил телефон, и я в полусне, еще досматривая сон, в котором мы втроем — я, Андрей и Семен на «Рыжем», грохоча мотором и гусеницами, проскальзывавшими по мокрому камню, преодолевали Саланг, поднял трубку и поднес к уху. Услышанное сразу выдуло из головы остатки сна: «Ягуар!» — не произнес, а именно прокричал в трубку знакомый голос дежурного по бригаде майора Шимского.
Умывшись, одевшись и достав из сейфа свои табельные «АС» и «ПМ», я пытаюсь оценить сложившуюся
— Какие новости? — спрашиваю у сидящего в машине подполковника Кактусова, командира штабной роты. Он докладывает:
— Готовность бригады — военного времени, расчетное время согласно переданному Евграшиным, — Петр смотрит на часы, — ровно четыре ноль-ноль, через пятнадцать минут. Обстановка: два танковых батальона Кантемировской танковой бригады подняты по тревоге и начинают движение к Москве. Кремль окружен ротой десантников из Тульской воздушно-десантной бригады и двумя-тремя ротами батальона охраны Главного штаба войск ПВО, а также первой ротой осназа ГРУ «Сокол». Попытка прорыва «соколов» внутрь отбита частями охраны. Потери большие. К этим войскам, по поступившим сведениям, в ближайшие полчаса присоединится первый батальон осназа из ОДОН. [24] Остальные части ОДОН, по тем же данным, к возмущению не примкнули.
24
Оперативная дивизия особого назначения имени Дзержинского. Подчинялась при СССР КГБ. Ее предшественницей во время войны была ОМСБрОН — отдельная мотострелковая бригада особого назначения, подчинявшаяся НКВД/НКГБ.
— Петр Алексеевич, ты же не дипломат, говори прямо, — замечаю я, и он продолжает:
— По тревоге подняты большинство частей Войск ПВО, четвертый гвардейский механизированный корпус и тринадцатый гвардейский стрелковый корпус. Линии связи МГБ и МВД частично блокированы или уничтожены, за исключением специальных. Радиосвязь глушится «семами» войск ПВО.
— Понятно. — Я стараюсь улыбнуться, но, кажется, гримаса получается еще та, если судить по ее отражению — оскалу на лице Кактусова: — Какие получены приказы?
— Генерал Судоплатов приказал выдвигаться к Москве, блокировать возможность прорыва танковых батальонов и, по возможности, осназа в город.
— Ясно, — отвечаю, прокручиваю полученные данные, потом говорю сидящему на переднем сиденье сержанту: — Связь со штабом есть?
Тот еще раз пытается связаться по рации, но тут же прекращает бесплодные попытки — все доступные диапазоны заглушены воем помех, слышимым даже нам.
Несколько минут дороги тянутся томительно долго, как в кошмарном сне, тем более что откуда-то с южной стороны городка сквозь шум мотора доносятся звуки перестрелки. Них… себе, и сюда добрались, видимо, блокировать пытаются! Пока подъезжаем к штабу, стрельба затихает. Смотрю на Петра, а тот, уже весело улыбаясь, докладывает:
— Я выдвинул своих на угрожаемые направления сразу. Оба взвода мотострелков и сводный взвод из дежурных танков и ЗСУ.
Машина останавливается, и мы в темпе заскакиваем в здание штаба. Ага, часовой сразу показывает вниз, на спуск в подземный запасной командный пункт.
Внизу обстановка вполне привычно напоминает развороченный муравейник. В центре водоворота, у большого планшета с планом Москвы и ближайших окрестностей — начштаба бригады, полковник Евграшин. Заметив меня, он прерывает разговор по телефону и докладывает:
— Готовность бригады к выдвижению полная, первый и второй танковые батальоны выдвинуты в районы сосредоточения… Мотострелки заняли оборону… Артдивизион силами первой и второй батарей… Получен доклад с аэродрома — винтолеты с десантом к вылету готовы.
Отлично. Не зря мы готовились. Вообще, как я читал в какой-то хорошей книжке, настоящий мятеж устроить очень трудно, надо же не только все подготовить, но и собрать всех плохих парней в одно место. А то, что недовольство зреет и рано или поздно прорвется, догадаться после девятнадцатого съезда было не сложно. Особенно с учетом того, что партия за последние два года все больше и больше отстранялась от управления кадрами. После последнего указа Совета Министров партийный аппарат мог заниматься только своими партийными кадрами, тасовать их, как карты в колоде, до полного посинения. Естественно, такое полное отстранение от реальной власти, да еще с учетом ухудшения состояния здоровья Сталина, не могло не спровоцировать попытку взять власть в свои руки. Первый заход они в конце июня сделали, пытаясь на заседании Совмина поднять вопрос об увеличении числа замов у Председателя, читай — у Сталина, и заменить не справляющегося со своими обязанностями из-за большой нагрузки первого заместителя предсовмина Берию на Вознесенского. Маленкова они не боялись или не принимали в расчет. Не прошло. Тогда, видимо, решили от отчаяния военный переворот устроить. А что, Сталина в Крыму блокировали, Берию могут или переманить, или убрать на обратной дороге, а остальные так, мелкие сошки. Не учли только, что Судоплатов, министром госбезопасности Самим назначенный, против них выступит. Охрана Кремля ему подчиняется. Как и наша Первая гвардейская харьковская тяжелая танковая бригада имени Ф. Э. Дзержинского, впрочем. Когда МВД и МГБ делили, то бывшую ОМСБрОН милиции оставили, а нашу танковую бригаду МГБ придали.