Два ужасных мужа
Шрифт:
Тася пристально смотрела на Илью. Часть ее сознания внимала его рассказу, а другая часть отмечала, какие у него длинные ресницы и какая темная родинка над бровью… И эта улыбка, от которой стынет сердце! Вот кто настоящее сокровище. И это сокровище почти что у нее в руках. Почти что.
– В общем, особиста несколько раз обстреляли, – продолжало между тем сокровище, – а в последний раз серьезно ранили. Машину запрятали подальше, потом списали как негодную, и ее забрал какой-то шустрый деятель из местных хозяйственников. Не знаю, зачем она ему понадобилась, может,
Илья замолчал, повернул голову и внимательно посмотрел на Тасю. Потом вдруг потянулся к ней и внезапно крепко обнял.
– Таська, я тебя заговорил, – шепнул он и поцеловал ее.
Наконец-то так, как ей хотелось! Страстно. Нежно. Долго. Тася закрыла глаза и приготовилась упасть в бездну. Но вместо этого почувствовала, какие сухие и растрескавшиеся у него губы. Илья целовал ее, а она думала о том, как приятно он пахнет, какая у него жесткая рубашка и до чего холодные на ней пуговицы. Когда поцелуй закончился, Тася испытала облегчение, потому что ей уже давно было нечем дышать.
Разжав объятия, Илья отстранился, откинулся на спинку скамейки и улыбнулся Тасе. Она поспешно опустила ресницы. «Наверное, он почувствовал, что я ничего не почувствовала, – в смятении подумала она. – Или, наоборот, он сам ничего не почувствовал и поэтому хочет понять, что почувствовала я».
– Так на чем, бишь, я остановился? – Илья взъерошил волосы на макушке, пытаясь собраться с мыслями.
– Ты рассказал мне настоящую детективную историю про то, как искал свой «Хорьх». – Тася пыталась обуздать нахлынувшие на нее эмоции.
– Ну, детективную – не детективную, а расследование я провел самое настоящее. И результат потрясающий, сама увидишь. А когда мы сядем и поедем по городу – гордиться мной будешь.
Илья очень быстро пришел в себя и вел себя так, как прежде. Казалось, поцелуй был для него всего лишь обязательным «вставным эпизодом» в их культурную программу.
– Я уже тобой горжусь, – похвалила его Тася. – Значит, все-таки не такие уж и сказки про забытые или зарытые сокровища.
– Да сказки, конечно. А «Хорьх» – какое же это сокровище? Военный трофей, раритет, очень дорогая игрушка – вот и все. Разве сравнишь с картинами великих мастеров, коллекциями драгоценностей, уникальной посудой, старинными монетами, редкостными книгами, которые исчезли во время войны и которые до сих пор не нашли?
– Мой второй бывший муж, Юлий Копейкин, по образованию археолог, – неожиданно для самой себя сказала Тася.
– Ты про него рассказывала, – кивнул Илья. – Он пришел к тебе как раз в тот день, когда случилась неприятная история с умершей девушкой.
– И зачем, ты думаешь, он тогда явился? – Тасе вдруг тоже захотелось рассказать Илье что-нибудь в тему. – Просить денег на очередную дурацкую авантюру. Якобы они с каким-то приятелем, вероятно, таким же авантюристом, нашли
– А что за документы? – озадачился Илья.
– Какие-то офигенно секретные бумаги, в общем – чушь собачья. Он намекал, что речь идет не о золоте нацистов, а о чем-то другом. Видишь ли, золото нацистов Копейкин уже раньше искал. И деньги Бормана искал! И еще хотел присвоить золотой запас Испании, который республиканцы якобы передали Сталину, чтобы тот зарыл его на Северном полюсе. Даже совал мне в нос географические карты, тоже секретные.
– Судя по всему, у него мания кладоискательства,– засмеялся Илья.
– Не уверена насчет мании, но авантюрист он первостатейный. И врун. Врет, как маленький ребенок – увлеченно, неправдоподобно и без запинки.
– А что, если про бумаги он не выдумал? – спросил Илья, глядя на Тасю испытующе. – В архивах иногда такие документы можно найти – закачаешься. Только и думаешь – почему это на них раньше никто внимания не обратил?
– Но ты же не бежишь сразу организовывать экспедиции на Северный полюс, в джунгли, в пустыни, на Луну! А Копейкин тут же начинает действовать. Ой, вот что я еще вспомнила. У Юлия есть друг, тоже археолог. И где-то в восьмидесятых он раскапывал военное укрепление, в нем нашел железный ящик. В этом ящике хранились документы, оставленные бежавшими немцами.
– Стоит дуб, на нем – сундук, в сундуке – заяц, в зайце – утка, – процитировал Илья известную сказку. – Только если находку сделали в восьмидесятые годы, что ж так долго ею не занимались?
– Да вроде как приятель про эти документы забыл. А когда нашел, понес их Копейкину. И тот загорелся новым проектом. Прибежал ко мне с предложением в нем поучаствовать. Иначе говоря – стрельнуть энную сумму на свои хотелки.
– Почему же друг спустя три десятка лет вдруг очнулся и обратился именно к твоему бывшему мужу? – продолжал вслух размышлять Илья.
– Я его тоже все время спрашивала – почему да почему? Но внятных ответов никогда не получала, у него все внезапно и вдруг. Впрочем, Юлий сказал, что к нему обратились, потому что он хорошо знает немецкий.
– Чушь, – фыркнул Илья. – Какой хочешь текст можно самому перевести с помощью электронного словаря или переводчика.
В этот момент в сумочке у Таси зазвонил мобильный телефон. Это был первый звонок с тех пор, как она прилетела в Калининград. Тася нажала на кнопку и приложила телефон к уху. И почти мгновенно лицо ее потешно вытянулось, как у изумленного кролика Багса Банни.
– Что?! – одними губами спросил Илья.
И Тася, закрыв микрофон рукой, прошипела:
– Вообрази! Это Копейкин.
Следующие несколько минут она молча слушала далекие квакающие звуки, затем неожиданно взорвалась:
– За каким фигом ты полез к нему? Ничего бы он тебе не дал, разве пару раз по шее. И что ты хочешь теперь от меня? Нет, сам заварил кашу, сам и расхлебывай. Дай мне спокойно отдохнуть, я в отпуске! Какая тебе разница? В Калининграде! Как?! Только посмей! Если появишься здесь – утоплю на мелководье!