Два–в–одном (полностью)
Шрифт:
Громкий крик Лин словно разбил оковы странного оцепенения, охватившего меня. Я постарался вложить все свои чувства, всю свою ненависть в удар. Он должен был стать последним и убить этого мастера, как он сам себя называет.
Но когда подобные… существа сражались честно? Защитный амулет сработал, останови хайты, но не смог убрать все последствия. Мужика словно ветром сдуло, хотя может так оно и есть? Что мы знаем о своих собственных предках?
Светлая предложила просто идеальный план. Действительно, выдержит ли это тип встречу с недрами? Это интересно. Это просто ну очень любопытно!
Мне оставалось совсем немного — один или два удара. И то, что враг понял мой замысел и испугался (да что там, был буквально в ужасе) делало его еще желанней. Раз боится — значит знает пределы своей магической игрушки.
А Лин… Если, нет, когда все закончится попрошу ее быть рядом со мной. Сделаю все, что она попросит, хоть ветер руками поймаю, но удержу. Она — моя!
Пронзительный крик брата настиг меня тогда, когда победа уже теребила крылья. Увлекшись боем с этим человеком, как-то подзабыл, что у него есть сообщники. Киар. Ну надо же, везде она успела. Не зря чужачка так ее невзлюбила. Кажется, светлая сразу ощутила подлую натуру этой девки и постоянно пыталась что-то сказать.
Не понял. Не успел. Ничего, у нас будет достаточно времени, чтобы все обсудить, ведь так?
Последний прыжок, последний удар, скоро все закончится. От двойного удара человека бросило на пол, проволокло по каменным плитам пола и швырнуло в провал. Он пытался зацепиться за край, отчаянно скребя ногтями, но древние строители на совесть отполировали плиты. Как чувствовали, что именно это может помочь их потомкам.
Краем глаза улавливаю яростную вспышку света и оборачиваюсь как раз, чтобы заметить тающий в этом сиянии знакомый силуэт. Время словно замедляет свой бег, позволяя наблюдать, как разжимаются пальцы, и Солнышко с каким-то обреченным стуком падает на пол. В груди разливается пожар из боли, связывающие узы рвутся с тонким и горестным звоном.
«Лин! Ли-и-и-и-ин!!»
Отчаянный рывок вперед запоздал, не успеваю даже коснуться исчезнувшего силуэта. Перед глазами встает победная ухмылка крылатой, внезапно сменяющаяся гримасой ужаса и боли. После чего она сломанной куклой падает на пол. Выскочивший из-за ее спины брат застывает в недоумении.
Сознание затапливает волна осознания — ее больше нет. Нет, и все. Но душа отказывается верить, дрожа и пытаясь раз за разом дозваться до исчезнувшей светлой.
— Л-И-И-И-И-И-И-И-Н!!!
Солоноватый привкус на губах — я плачу?..
Нислар.
Брат был страшен. Наверное, впервые я понял, почему темных так боятся и не любят. Трудно испытывать теплые чувства, когда сердце заходится от какого-то звериного ужаса. Даже когда эта ярость направлена не на тебя.
Боевая ипостась, никогда не думал, что увижу подобное. Казалось, что со ставших вроде как больше крыльев на пол стекала сама Тьма, хищно принюхиваясь и выискивая жертву. Серебристая кромка вдоль лезвия хайт выглядела хищно-безумной улыбкой, которую способен подарить своей жертве убийца.
Никогда не видел Рэя таким, и не хочу больше. Воистину, ари'эллир, защищающий свое — просто кошмар какой-то. И как та странная светлая его только терпит?
Но об этом можно спросить потом, когда все закончится. Пока что мне интересно другое.
— Почему, Киар? — не могу понять. Если мы и правда были им настолько ненавистны, то что заставило ее так поступать? Она ведь была вроде как моей. Хотя нет, сперва эта девушка появилась возле брата. И только потом, после слезных жалоб на свою судьбу и той безобразной разборки — оказалась возле меня.
А я, как слепой, следовал за ней. Не замечая, да и не имея желания замечать все эти несоответствия и нестыковки. Словно шел в темноте на свет болотного огонька, наивно полагая, что вижу свечу в окне.
— Почему? — криво ухмыляется она. И вот это я считал самым красивым существом? Мать меня не видела, иначе все перья ощипала бы. — Тебя интересует только это?
— Да, — вообще-то драться не хотелось, но и позволить ей мешать брату тоже не собираюсь.
— Потому что моя мать была лосом! — рявкает она мне в лицо и словно пелена падает сглаз. Лосы. Жалкие подобия и даже пародии на ари'эллиров. Они имели крылья, но настолько маленькие и слабые, что даже насекомых не отогнать. То ли из-за этого, то ли еще из-за чего, но и в остальном ни были такие же — не люди, и не крылатые. Слишком слабые для тех и для этих.
Их не любили. Терпели, но совершенно не уважали. Никогда не брали на ответственную работу и не назначали на хоть сколько-нибудь властные должности. Они были напрочь лишены магии, поэтому даже на этом поприще не могли рассчитывать хоть на что-нибудь.
Говорили, что лосы это Дети Ветра, попавшие под проклятие во время Великих Войн. Поэтому их до сих пор терпели. Хотя и оставалось этих существ не так уж и много. Партнера-лоса редко кто хотел видеть рядом с собой.
— И только поэтому помогаешь этим Орденцам? — человек говорил достаточно громко, чтобы и я мог услышать все сказанное. — Неужели думаешь, что они оставят тебя в живых?
— А это не важно, — Киар достала из-за спины какой-то странный предмет, мало напоминающий посох. — Главное, что все вы сдохнете.
— Вот как, — кажется, мне все ясно. И разговаривать больше не о чем, пора переходить к делу.
— И это все, что ты можешь мне сказать? — эта псевдо-крылатая была удивлена. Правда, самую малость. И раздосадована. Кажется, она ждала несколько иной реакции, но увы. После знакомства с Лин я понял, какой на самом деле может быть девушка. Когда-нибудь, я тоже найду себе такую.
Ту, ради которой стоит высвободить боевую ипостась.
— А большего и не надо, — наверное, мне стоило бы поблагодарить Киар. За то, что помогла переступить внутреннее противоречие.
Светлым очень… тяжело даются любые… э… боевые действия, так сказать. Нам довольно сложно отстаивать свое. Неважно, что это может быть, хотя бы просто точка зрения. Но мы вполне способны найти равновесие между нежеланием сопротивляться и необходимостью это делать.
Защита. Ради своей семьи. Ради того, что можно назвать «своим», мы готовы поспорить с кем угодно. Она сама должна это знать, ведь из-за нее я тогда сцепился с братом. И пусть он не собирался отстаивать свое право до конца, но все равно — печать сломана.