Два веса, две мерки (Due pesi due misure)
Шрифт:
— Мама вам заменит отца… Не забудьте тотчас же забрать из сейфа облигации, а то его быстренько опечатают. И пройдет не один год, прежде чем решится вопрос о праве наследования… Мне бы хотелось, чтобы Франко стал художником… Роберта, детка, постарайся похудеть, обещай мне…
На следующее утро дети, собираясь в школу, с удивлением убеждаются, что я уже на ногах.
— Хочу проститься с вами в последний раз.
И я долго-долго держу их в объятиях, шепча:
— Не оставляйте маму.
Давая наставления Валентине, не могу удержаться от подленькой уловки:
— Смотри, чтобы мама не вышла замуж второй раз. Как вы будете жить с отчимом!
Я замечаю, как дети поднимают глаза к небу, но не в знак того, что препоручают мою судьбу господу богу, а чтобы показать, до чего им все это надоело.
Наконец они все же вырываются из моих объятий, и я потом долго машу им рукой из окна.
Когда наступает трагический момент прощания с женой и пускающим
— Ну, не надо так, — говорит она, — не надо. И вообще, скажи, зачем ты упорно покупаешь билеты на самолет, если это каждый раз доставляет тебе столько страданий? В конце концов, можно поехать и поездом, будешь в Турине на два часа позже, зато без волнений!
Я сам знаю, что можно. Но мне не позволяют этого стоическая жилка в моем характере, его патетико-депрессивный компонент, делающий меня счастливым оттого, что я несчастен, ну и, конечно, сознание, что авиабилеты возврату не подлежат.
«Если самолет разобьется, ты разобьешься вместе с ним, старина», — героически внушаю я себе, и в ушах у меня уже звучит траурный марш Темкина.
Когда я приезжаю в аэропорт, в моем распоряжении есть еще добрых полчаса сверх тех тридцати минут, которые нужно иметь в запасе при полетах на внутренних линиях. За эти полчаса я оформляю страховой полис на сто миллионов лир, который действителен на полет в оба конца и за который с меня берут семь тысяч лир. Срочным заказным письмом отправляю квитанцию на свой домашний адрес, а сам, несколько приободрившись, направляюсь в зал ожидания. Я присутствую при отправлении самолетов на Катанию, Милан, Кальяри, Бари, Палермо, Альгеро. У меня остается еще так много времени, что я едва не опаздываю на свой туринский рейс. Когда самолет отрывается от земли, меня разбирает смех, и я ловлю себя на мысли: «А что, если он действительно рухнет?» Сто миллионов лир против каких-то семи тысяч. Самая крупная сделка в моей жизни! Уладив материальную сторону дела, приступаю к обдумыванию проблемы оповещения. Если моей смерти на земле печать, скорее всего, уделит минимум внимания, то гибель в авиационной катастрофе автоматически придаст вес моему имени.
«РАЗБИЛСЯ САМОЛЕТ С 75 ПАССАЖИРАМИ НА БОРТУ.
В ЧИСЛЕ ЖЕРТВ АНТОНИО АМУРРИ».
Посмотрим, кто тут в самолете… Я внимательно вглядываюсь в лица пассажиров. Из мира искусства — никого. Может, на мое счастье, какой-нибудь крупный инженер с Севера возвращается на свое предприятие? Ладно, тогда скажем так:
«РАЗБИЛСЯ САМОЛЕТ С 75 ПАССАЖИРАМИ НА БОРТУ.
В ЧИСЛЕ ЖЕРТВ ИНЖ. АНАКЛЕТО ДЕ БЕРНАРДОНИ ИЗ ОБЪЕДИНЕНИЯ „СТАЛЬ И ПРОКАТ“
И АНТОНИО АМУРРИ».
Но чего-то, по-моему, в этом заголовке не хватает. Наверняка они там добавят:
«…И АНТОНИО АМУРРИ С РАДИО-ТЕЛЕВИДЕНИЯ».
Совсем как какой-нибудь Даниэле Пьомби!
Нет, на таких условиях разбиваться не подобает. Мне становится тоскливо.
Но тут, к счастью, появляется стюардесса и отвлекает меня от мрачных мыслей. Выпив стакан апельсинового сока и съев бутерброд, я прибываю в Турин.
Из гостиницы сразу же звоню домой.
— Я слушаю, папа, — говорит Валентина, которая уже обо всем успела забыть. — Ты откуда?
— Не из рая, моя милая. Из Турина. Мы не разбились. Успокой маму.
— А мамы нет дома. Она ушла с Биче и Паоло обедать в ресторан. Думаю, что к ужину она не вернется, потому что они договаривались с Джанни и Альбой…
Так-то моя жена обо мне беспокоится! Я сажусь на кровать и разглядываю потертый коврик под ногами.
Потом ложусь и перевожу взгляд на трещину в потолке.
Мое внутреннее «я» подсказывает, что меня ждет бесславный конец.
Должно быть, я погибну под колесами велосипеда.
ЛЕТО, ЗИМА…
Перевод Э. Двин.
Летом моя жена такая:
— Валентина, разденься. Франко, не лезь в воду одетым. Роберта, оставь ведерко и сними туфли. Валентина, перестань дичиться, бери пример с Лоренцо. Роберта, не вертись. А где Франко? Франко, иди, я тебя раздену. Роберта, спрячься в тень, Франко, кому сказано: иди сюда, я тебя раздену. Валентина, надень костюмчик на Лоренцо. А где Франко? Франко, вернись, купаться будем позже! Ты уже весь мокрый! Валентина, ты куда? Бери пример с Роберты. Да, а где Роберта? Роберта, иди сюда, купаться будем потом. Франко! Франко, где Франко? Если ты посмеешь купаться без разрешения, я тебя окуну прямо в одежде. Валентина, держи Роберту, она лезет в воду! Франко, ты зачем искупался? Роберта, иди сюда, на солнце, обсохни! Валентина, вечно ты витаешь в облаках, я же тебе велела приглядеть за ней. Лоренцино, солнышко мое, зачем ты ешь песочек! Песочек нельзя есть, песочек бяка! Франко! Куда девался Франко? Нет, он обязательно утонет, что тогда отец скажет? А, ты здесь. Мог бы откликнуться, слышишь ведь, что тебя зовут. Валентина, дай Лоренцо мячик, ты же не глухая: ребенок плачет. Франко, сейчас же вернись, иначе не получишь мороженого.
А зимой она такая:
— Валентина, просыпайся, Роберта, проснись… Франко, а ну-ка вставай с постели. Дети, уже пять минут восьмого! Валентина, ты что, опять заснула? Роберта, вставай же! Франко, ты выйдешь когда-нибудь оттуда? Сейчас же отправляйся под душ. Валентина, одевайся! Роберта, ты почистила зубы? Франко, вчера вечером ты надел Валентинины скобки для исправления зубов, Роберта надела твои, а Валентина — Робертины! Какие деньги на это дело тратим, а зубы у всех растут вкривь и вкось. Еще хуже, чем раньше! Ну, Валентина же! Десять минут восьмого. Я иду готовить завтрак! Дети, кофе на столе, вы усядетесь наконец? Роберта, ты сегодня причесывалась? Пойди и скажи Валентине: если она сейчас же не встанет, то будет иметь дело со мной! Анко, ты ы-ы уш? Черт побери, из-за вас я чуть рогаликом не подавилась. Я сказала: Франко, ты принял душ? Вытри пол, несчастье мое! Роберта, ты почему плачешь? Валентина, ну-ка иди сюда, дай ей свою желтую юбку, пусть наденет. Слишком длинная? Тем хуже для нее. Франко, нет, ты наденешь брюки, в которых был вчера. Ну и что же, что грязные! Когда ты поймешь наконец: мы не миллионеры, чтобы менять тебе брюки каждый день! Уашу земини попому о са уэ арнаа. Я сказала: рубашку перемени, потому что она уже грязная. Валентина, ты что? Все еще спишь? Роберта, я хотела бы знать, почему ты плачешь? Франко, дай ей, пожалуйста, свой коричневый свитер, а то я ее сегодня, кажется, убью! Валентина, встанешь ты наконец или нет? Увэ папнацать пут вофмого. Господи, чуть не подавилась из-за вас бутербродом! Я говорю, уже четверть восьмого. В общем, вы идете пить кофе или нет? Все уже остыло! Роберта, я тебе сделала тосты, а тебе, Франко, разогрела рогалики. Валентина, ты уже встала? Франко, пойди посмотри, что делает Валентина, и скажи ей, что она могла бы удостоить меня ответом. Обета, ты се эо патешь? Ну вот, по вашей милости я кофе пролила. Я говорю: Роберта, ты все еще плачешь? Валентина, дай ей свои зеленые гольфы, и покончим с этим. Франко, почему ты не надел пуловер? По такому холоду ты намерен ходить в одной рубашке, расстегнутой чуть не до пупа? С ума спятил! Аэиааа! Валентинааа! А, ты уже здесь. Могла бы и поздороваться! Иди промой хоть глаза. Роберта, если ты не перестанешь там реветь, я сейчас приду и выдеру тебя! Ну что опять?! Франко, дай ты ей свое синее пальто, а то она пойдет жаловаться отцу, и тогда всем достанется. Ванеина ококо офтыо! Фу ты, какие тосты горячие. Валентина, молоко остыло! Уже половина восьмого. Автобус уйдет! Роберта! Теперь-то почему ты плачешь? Но портфель ты должна была приготовить вчера вечером! Валентина, ешь скорее. Как это — не хочется? Прекрасный кофе! Да ты даже поджаренную булочку с маслом и джемом не ела. Франко, не говори, что ты уже сыт: выпил только глоток кофе, а к рогаликам даже не притронулся! Роберта, как не стыдно! Запихнула в свой портфель три рогалика, два тоста и всю пастилу из вазочки!
Обетта не ааваивай ф ионым том! Я говорю: Роберта, не разговаривай с полным ртом. Франко, пальто! Валентина, ты забыла учебники! Роберта, у тебя живот заболит от такого количества какао. Господи, Роберта, посмотри, как ты одета! Желтая юбка, коричневый свитер, зеленые гольфы и синее пальто! Ужасно! Франко, ты где? Вы опаздываете на автобус. Без двадцати восемь… Роберта, ты опять плачешь или просто подавилась бутербродом? Валентина, дай ей свое зеленое пальто, может, она перестанет реветь. Франко, ты так и не причесался. Валентина, ты тоже лохматая. Роберта, иди причешись… Уфф, ушли наконец. Нет, вы полюбуйтесь, что за дети. Все кофе осталось. Ладно, допью сама… Что такое? Почему вы вернулись? Я же говорила, что автобус дожидаться не будет. Будите скорее отца, пусть быстренько оденется и отвезет всех в школу на машине! С ума от вас сойдешь! Надо выпить хоть полстаканчика чая, а то я сегодня что-то совсем закрутилась… — И так далее.