Два вида страсти
Шрифт:
– Ты из полиции? – Этот заданный безразличным тоном вопрос неприятно меня поразил. У меня что, на лице написано, что я имею отношение к правоохранительным органам? Вместо ответа я продемонстрировала ему свое удостоверение. – Частное расследование ведешь, – констатировал Марков. Нахмурившись, он смотрел прямо перед собой, красивое лицо выглядело бледным и измученным. Да, нелегко ему, если Дарья Петровна, конечно, не выдумала эту влюбленность. – Найдешь их, как же, – неожиданно заключил Марков.
– Кого – их? – уточнила я.
Марков усмехнулся.
– Если бы я знал, я бы тут не рассиживался. Не знаю я ничего! – выкрикнул он внезапно, злобно уставившись на меня. – Ничего не знаю, понятно тебе?!
Может быть, в его состоянии эта вспышка нечто вполне естественное, но что-то мне в нем не нравилось. Какая-то фальшь, что ли…
– А сами вы где были вчера после полудня?
Несколько секунд Марков молча смотрел на меня в упор, потом его лицо начало багроветь, а глаза буквально налились кровью от ярости.
– Слушай, сыщица! – Мужчина вскочил. – Шла бы ты… – Он пространно и довольно красочно пояснил, куда именно надо отправиться всем, кто будет задавать ему такие-то вопросы, после чего пнул табурет, и тот отлетел к противоположной стене. Рассвирепевший мужик помчался к выходу, вновь хлобыстнул дверью и понесся куда-то по узкой улочке, ничуть не заботясь о том, что в его доме находится чужой человек. Так же мало его, по-видимому, занимала мысль, что дверь в его жилище так и останется нараспашку. Не подвержен стереотипам, так сказать. А главное, с чего бы такая бурная реакция на, в общем-то, довольно банальный и предсказуемый вопрос? Тот же вопрос ему, между прочим, зададут и непосредственные представители правоохранительных органов.
Я направилась к своей машине. После недолгой беседы с Марковым я почувствовала настоятельную потребность хотя бы в небольшом отдыхе. К тому же я внезапно осознала, что со вчерашнего вечера ничего не ела, не говоря уже о кофе. На такие непредвиденные случаи у меня в машине был запас сухих рисовых галет. Это, конечно, можно было назвать ранним завтраком лишь с большой долей условности. Я буквально заставляла себя глотать каждый пресный кусочек, по вкусу напоминавший скорее бумагу, чем продукт питания. Каждый такой кусочек я сопровождала глотком минералки без газа из бутылочки, припасенной в тех же целях.
Слегка подкрепившись, я вновь обрела способность рассуждать. Обобщать пока было нечего, слишком мало у меня было информации. С кем мне следовало побеседовать в первую очередь? С обнаружившим тело Ольги рыбаком? С его показаниями можно будет ознакомиться из протокола у того же капитана Колунова. С ним, так или иначе, необходимо пообщаться. Но это никуда не уйдет. А с кем еще? У меня не шла из головы непонятная вспышка Маркова. Мутный какой-то субъект. Какова его роль во всем этом деле? Он ведь явно что-то знает… Надо все же поподробнее расспросить обо всем Дарью Петровну.
Заперев машину, я направилась к дому погибшей Ольги, надеясь застать ее там. Я не ошиблась, Дарья Петровна, как и вчера, суетилась в огороде.
– Вот, прибираюсь тут, – пояснила она, завидев меня у калитки. – К Клавдии-то все одно пока не пустят, в реанимации она. А ты заходи, не заперто. Я ведь еще давеча поняла, неспроста ты здесь, – заявила женщина, как только я приблизилась к ней, войдя через незапертую калитку. – Убийцу, значит, ищешь, Олечки нашей.
Быстро же здесь сведения распространяются!
– Пойдем в дом. – Дарья Петровна беспокойно огляделась, хотя поблизости никого не было. Видимо, в ожидании новостей сельчане разошлись по домам.
Дарья Петровна провела меня в небольшую чистенькую кухоньку и включила электрический чайник.
– Чаю-то выпьешь? – Она привычно хозяйничала в кухне соседки. Видимо, ей нередко приходилось ухаживать за слабой здоровьем Клавдией Ильиничной.
– Дениска-то как убивается, – продолжала общительная женщина, разливая по расписным чашкам чай. – А уж за ним-то самим девки косяками ходили. И такие кралечки! И городские, даже женщины в возрасте, а он вот кроме Оли-то ни на кого и смотреть не хотел. Хоть и бросила она его, а все равно. Другой-то, может, порадовался бы, мол, получила по заслугам. А он вот нет.
Я не очень хорошо понимала, как можно радоваться чьей-то смерти, пусть даже и в столь непростой ситуации, но предпочла эту тему не развивать. Я внимательно слушала Дарью Петровну, отчего та еще больше воодушевилась.
– Ты вот у Анатольича спрашивала про Дениску, а ведь зря, ой, зря! – Она покачала головой. Я чуть не поперхнулась чаем. – Он ведь ему вместо сына выходит, Дениска-то наш.
Я ничего не понимала, но решила дать женщине выговориться, стараясь при этом не упустить ни одной детали.
– Они с его матерью сошлись, когда Дениска маленьким был, ну а потом умерла она. Так Сергей Анатольевич растил Дениску как своего. Своих-то у него так и не было, не женился он больше, вот такая любовь. А ты говоришь…
Я ничего не говорила, наоборот, слушала, затаив дыхание. Так вот, оказывается, в чем дело. Участковый – отчим Маркова, причем, по словам Дарьи Петровны, заботился о нем с раннего детства, не хуже родного отца. Вернее, даже лучше, судя по всему. Теперь становилось более или менее понятно, почему участковый так сердито свернул разговор.
– Так что Дениске нашему он отчим, выходит, – подытожила Дарья Петровна. – Хоть и не официально. Они с его матерью не расписанными жили. Да кому сейчас это нужно!
Дарья Петровна демонстрировала редкое для женщины ее возраста свободомыслие.
– А скажите, машину вы вчера возле дома не видели, где-то в два часа дня? Или рядом с поселком? – По моим подсчетам именно в это время Ольга со своим неведомым спутником могла доехать до Осиновки.
– Машину? – озадаченно переспросила Дарья Петровна. – Да вроде нет. Я вчера из дому-то почти не выходила. Как раз в это время и возилась с Клавкой, уж больно плоха была. А что за машина-то? Я ведь в них не разбираюсь, особенно в иностранных…