Два знатных родича

Шекспир Уильям

Не позволяет нам их трупы сжечь

И в урны пепел их собрать, чтоб ветер

Зловонье их окрест не разносил,

Чтоб светлый Феб благословенным оком

Не созерцал бы тленья мертвых тел.

О, сжалься, герцог! Мира очиститель,

Ты извлеки за нас твой грозный меч,

Которым столько благ ты сделал миру!

Нам возврати тела супругов наших,

Чтоб мы могли гробницам их отдать!

И, в благости своей неизреченной,

Воззри

на то, что мы, нося короны,

Увы, иного крова лишены,

Как свод небесный, кровлею служащий

Медведю, льву, - и общий тварям всем!

Тезей

Прошу, колен своих не преклоняйте!

Услышав вашу речь, я возмущен;

Мне ваших жаль колен, во прах склоненных.

Супругов ваших гибель мне известна,

И столько же о ней я сожалел,

Насколько воспылал я жаждой мести.

(Первой королеве.)

Твой муж - король был славный Капаней:

В тот день, когда с тобою в брак вступал он,

В такое ж время года, как теперь,

Пред Марса алтарем его я встретил.

Как ты была прекрасна! Плащ Юноны

Был не пышней кудрей твоих роскошных!

В тот день колосья брачного венца

Рассыпаться, увянуть не грозили:

Фортуна сладко улыбалась вам;

Сам Геркулес, мой родственник, - столь слабый

Пред взорами очей твоих прекрасных,

Покорно булаву свою сложил

И, шкурой льва Немейского прикрывшись,

Свою вам кротко клятву приносил.

О, грозная печаль и злое время,

Как жадно вы готовы все пожрать!

Первая королева

О, кажется, что некий бог внушает

Тебе, герою, милосердным быть!

Тебе он силу даст, чтоб был ты нашим

Заступником.

Тезей

О, встань, вдова, прошу!

Молись у ног Беллоны шлемоносной

Ты обо мне, о воине своем!

О, как смущен мой дух!

(Отворачивается.)

Вторая королева

О Ипполита!

Ты, амазонка грозная, чьей силой

Сражен клыкастый вепрь; ты, чья рука

Настолько же сверкает белизною,

Насколько мощной силою полна;

Ты, чья отвага подчинить грозила

Пол сильный слабому, и подчинила б,

Когда б тебя властитель твой, - который

Рожден на то, чтоб всюду водворять

Все естество в природные границы,

Вновь не заставил подчиниться узам,

Которые ты сбросить порывалась,

Пленив тебя и силой, и любовью;

Воительница смелая, чей гнев

Настолько ж страшен, как прекрасна милость;

Ты, кто теперь, - я знаю, - больше власти

Имеешь над властителем своим,

Чем над тобой когда-либо имел он,

Он рад служить по слову твоему,

О женственности чистое зерцало!

Проси его, чтоб мы, огнем войны

Жестоко опаленные, под сенью

Меча его, простертого над нами,

Могли б прохладу сладкую найти!

Моли его, как женщина лишь может

Молить, такая ж, как одна из нас!

Плачь перед ним, склони пред ним колена,

Хоть ненадолго, хоть на краткий миг,

Достаточный, чтоб встрепенулся голубь,

Которому головку отрывают;

Скажи ему, что сделала бы ты,

Когда бы он лежал в кровавом поле,

Оскалив мертвый рот навстречу солнцу,

Осклабившись недвижно на луну!

Ипполита

Несчастная, умолкни, успокойся!

Настолько же охотно я пойду

За вами вслед, как шла в тот путь, который

Прервали вы, - а в этот путь я шла

Всего охотней в жизни. Мой властитель

Глубоко тронут вашим горем. Дайте

Ему обдумать; после я за вас

Замолвлю слово.

Третья королева

(Эмилии)

О, я вижу, просьба

Моя была подобна льду, который,

Не растопленный жгучею печалью,

Лишь слабо каплет. Скорбь в моей груди

Бесформенною массою сдавилась.

Эмилия

Встань, встань, прошу я! На твоих щеках

Начертаны следы твоей печали.

Третья королева

На них ее не можешь ты прочесть;

Она едва-едва видна сквозь слезы;

Так камни дна кремнистого ручья

Виднеются сквозь струйки волн прозрачных.

Кто хочет знать земли все тайны, - должен

В ее проникнуть недра; тот, кто хочет

Хоть малую рыбешку в мире скорби

Моей поймать, - тот пусть свою уду

В пучину сердца моего забросит.

Жестокая лишь крайность побуждает

Меня к сравненьям странным прибегать.

Я, кажется, с ума сойти готова.

Эмилия

Умолкни же! Я чувствую все это;

Кто под дождем не чувствует дождя,

Тот понимать, конечно, не способен

Различья между мокрым и сухим.

Поверь мне: если б ты была картиной,

У живописца, я б тебя купила,

Чтоб сердце тяжким зрелищем терзать

И упражнять его в борьбе со скорбью;

Но я слаба, как женщине обычно

Быть слабою, и грустный твой рассказ

Меня так больно в сердце ударяет,

Что, отразясь, удар тот сердцу брата,