Двадцать квадратов и ребенок в придачу!
Шрифт:
— Да, наверное, можно, но Кирилл… — она смущенно посмотрела на сына.
— Мы всегда можем пойти куда-нибудь с ним, — я улыбнулся, про себя отмечая, что еще неделю назад сам отговаривал Славу от свидания с женщиной с ребенком, тем более, брать этого ребенка с собой. А теперь что? Сам на те же грабли? А черт с ним, ну, нравятся мне эти грабли!
— Это, конечно, мило… — она посмотрела на сына, который очень внимательно слушал наш разговор. Вздохнув, она порылась и извлекла визитку, вернее, карточку из кармана детской куртки. Ее имя и номер телефона и забавная приписка «мама». — Позвони, попробуем придумать…
Я
— Я тебя провожу, — я даже потянулся за пальто, но меня остановили одним взглядом.
— Мы на машине, не стоит беспокоиться, — Наташа улыбнулась и, взяв свои вещи, подхватила сына на руку. — Алексей, спасибо, правда, было очень приятно провести с вами время…
— Мне тоже, — я улыбнулся в ответ.
— И мне, — поддакнул Кирилл, заставляя нас смеяться.
— Все, говори дяде Леше «пока» и «спасибо», — девушка подмигнула мне, и я поймал себя на мысли, что не прочь ее поцеловать, но вот при ребенке это спорный вопрос.
— Пока, — замахал мне свободной рукой малыш.
— Пока, — я помахал в ответ, улыбаясь как идиот.
Стоило им уйти, и на душе стало пусто: я с тоской посмотрел на освободившееся место и разочарованно вздохнул, после чего подозвал официанта, попросив счет. Только после этого догадался посмотреть на телефон, где как раз шел очередной вызов от Славы, но из-за выключенного звука я этого не заметил.
— Да Слав? — я кивнул официанту, что принес терминал, вытащил из портмоне тысячную купюру ему на чай — знаю, что много, но сегодня у меня просто прекрасное настроение.
— Алексей, есть подвижки!
— Какие еще подвижки? — не понимая, переспросил я, сейчас мои мысли были заняты другим. Другой…
— С комнатой, — обрадовал Слава, и я остановился посреди дороги, чудом избежав столкновения с зазевавшейся в телефон блондинке.
— Теперь помедленнее, и в чем это заключается? — я насторожился — ну вот не верилось мне, что все так легко и просто.
— Мне удалось назначить встречу с хозяйкой, у нас в офисе через два часа для обсуждения…
— Она же вроде не хотела…
— Как понимаю, на этом настаивает ее мать…
— Ну, — я усмехнулся, поражаясь наивности своего юриста, — мать не она.
— Но…
— Ладно, Слава, я тебя понял, буду, познакомимся…
— Тогда жду!
Гениальный юрист отключил вызов, а я лишь вздохнул. Ну не кажется мне, что от этой встречи станет легче. Совсем не кажется…
Наташа
Разочарование, что меня прервали, негодование по поводу происходящего и, конечно же, злость! Вот что я сейчас испытывала. Если и была у меня точка кипения, то она уже была близко, очень близко…
Я старалась не кипеть от злости. Честно-честно старалась, но у всего есть пределы. У моего терпения они вот-вот будут нарушены. Еще самую малость, и мама просто напросится на такие искренние “пожелания” оставить меня и моего сына в покое, что мне страшно представить последствия. Нет, конечно, будет исключение из завещания и прочего… Но что придумают еще, у меня просто фантазии не хватит.
Одно не пойму — отец как-то ведь ее терпит в браке более тридцати лет? А его она грызет не меньше, чем меня или того больше, ибо они чаще находятся вместе… То он кружку не помыл, то по ковру прошел, а не почистил его и прочая мелочь… И ничего! Смеется и не спорит. А я-то почему не могу выдержать и пяти минут разговора с ней, чтобы не начать грубить? Ведь не хочу…
Хотя нет, сейчас я хотела грубить, да так…
— С чего ты распоряжаешься моей комнатой?! — с порога выдала я своей непрошеной гостье.
Домой я приехала одна, по пути оставив Кирилла у тети Симы. Ему не к чему слушать ругань взрослых, а ругать будет еще как будет и хорошо, что без свидетелей, ибо коммуналку почти расселили, вернее, расселили, я и осталась. Но меня этот факт волновал меньше всего, и я точно не горжусь тем, что собираюсь сказать матери, но если она влезла не в свое дело…
Самое странное при этом: я очень любила маму, но с некоторой оговоркой. Я любила ее, когда она была на расстоянии, желательно вне зоны доступа для мобильных операторов, ну и совсем желательно — с севшим голосом.
Я плохая? Нет, что вы, просто я очень рассудительная, и если все наши разговоры и встречи заканчиваются ссорами и повышенным давлением (естественно, маминым), болями в сердце и прочим, что грозило чем-то страшным, то я предпочла бы оберегать любимую мамочку.
На деле же все, конечно, было не так серьезно: просто начиная с первого класса, а может и ранее, уже не помню, мы категорически не сходимся во взгляде на жизнь. То я не так наклон делаю, то тетрадь не под тем углом кладу на стол, то книжку читаю не как положено, то парень для нее плох, то цвет волос неприличен, то замуж не выхожу, то развожусь, а когда я родила без мужа и при этом не сознаюсь ей, кто отец ребенка… Прикрываясь тем, что заявление мы подали раньше и, вообще, мы не спали (слово «секс» для мамы ругательное) до этого… Короче, я дурная и прочее.
Теперь я неправильно воспитываю сына, я неправильно работаю, и если кто считает, что это уже много для постоянных претензий в свой адрес, то неправ, совсем неправ, это я и половины не перечислила.
— Наташа, как ты разговариваешь с матерью, — попытались поставить меня на место, чинно восседая в кухне с чашкой чая.
— Очень ласково, пока что… — я даже улыбнулась. Не, ну а что? Я хорошая дочь, иногда… Но сейчас не я начала войну, и уступать я не собиралась.
Дело было в том, что бабушка, мать мамы, чуть больше полугода назад умерла. Бабушка с дочерью почти не общалась, спокойно доживала свой век в своей комнате в этой старой квартире. И если мне эта квартира нравилась, даже со всеми безумными соседями, что здесь жили раньше, то мама всегда пренебрежительно кривилась и раз за разом предлагала продать несчастные двадцать квадратов жилой площади… Логично, что после ее смерти эти несчастные двадцать квадратов достались мне, в комплекте с выносом мозга.