Двадцать лет спустя (изд. 1957г.)
Шрифт:
— Да, но зато мы уезжаем все вчетвером, не получив ни одной царапины.
Пусть это послужит нам утешением.
— Ну, мы еще не дома, — продолжал свое д'Артаньян. — Мало ли что может случиться?
— Дорогой мой, — прервал его Портос, — вы словно ворон, который каркает людям на беду. Ну кто может найти нас в эту темную ночь, когда в двадцати шагах ничего не видно?
— А завтра утром? — не унимался д'Артаньян.
— А завтра утром мы будем в Булони.
— О! Я этого желаю от всей души, — продолжал гасконец, — но признаюсь в своем малодушии. Приготовьтесь, Атос, вы сейчас со смеха покатитесь: все время, пока мы плыли на расстоянии ружейного выстрела от мола или судов, я ждал, что оттуда раздастся залп из мушкетов, который уничтожит нас.
— Но, — заметил на это Портос с присущим ему здравым смыслом, — это невозможно, так как тогда им пришлось бы убить и шкипера и матросов.
— Вот еще! Как будто это могло остановить господина Морда унта! Вы думаете, он так разборчив?
— Ну, — сказал Портос, — я очень рад, что д'Артаньян признается в своем страхе.
— И не только признаюсь, по готов даже хвастаться этим. Да, я боюсь.
Я не такой толстокожий носорог, как вы. Ого! Это что такое?
— «Молния», — отвечал по-английски Грослоу, и тут же прикусил язык, вспомнив, что ему не полагается, но его роли, знать французский язык и отвечать на вопросы, заданные по-французски.
К счастью для него, друзья наши, не ожидая с этой стороны опасности, не заметили его оплошности. Атос обратился к нему по-английски:
— Как, мы уже приехали?
— Подъезжаем, — отвечал Грослоу.
Действительно, несколько взмахов весел — и шлюпка ловко причалила к корме фелуки.
Вахтенный уже ожидал их и, узнав своего шкипера, спустил лестницу.
Атос взобрался первый, с ловкостью настоящего моряка. За ним последовал Арамис, вспомнив некогда привычное для него занятие проникать при помощи веревочных лестниц или иных более или менее хитрых приспособлений в различные запретные места. Д'Артаньян легко поднялся, как ловкий охотник за сернами. Портос взобрался благодаря своей геркулесовой силе, во многих случаях заменявшей ему другие качества.
Дошла очередь до слуг. Тонкий и гибкий, как кошка, Гримо никому затруднений не причинил и вскарабкался очень быстро; зато с Блезуа и Мушкетоном возни было немало: каждого из них матросы подсаживали снизу, а Портос брал сначала за шиворот, а затем перехватывал за талию и опускал на палубу возле себя.
Мнимый шкипер провел затем своих пассажиров в предназначенную для них каюту. Это была небольшая каморка, в которой четыре человека могли поместиться не без труда; затем он собрался удалиться под предлогом отдачи каких-то распоряжений.
— Одну минуту, шкипер, — остановил его д'Артаньян. — Сколько людей у вас на фелуке?
— Я не понимаю, — отвечал Грослоу по-английски.
Атос перевел шкиперу вопрос д'Артаньяна.
Д'Артаньян понял, так как Грослоу сопровождал свой ответ знаком: он оттопырил три пальца на руке.
— Так. Ну, теперь я начинаю успокаиваться. А все-таки, пока вы будете устраиваться, я пойду осмотрю фелуку.
— Что касается меня, то я пойду и позабочусь об ужине, — сказал Портос.
— О, это благородное и чудеснейшее намерение! Приводите его поскорее в исполнение, Портос. Атос, одолжите мне Гримо, он научился у Парри немного по-английски и будет мне служить переводчиком.
— Гримо, ступай, — приказал Атос.
На площадке стоял фонарь. Д'Артаньян взял его в одну руку, пистолет в другую и кивнул шкиперу:
— Come. [41]
Это «come» вместе с «goddamn» [42] составляло все его познания в английском языке.
41
Пойдем (англ.).
42
Черт возьми (англ.).
Д'Артаньян спустился через люк на нижнюю палубу.
Нижняя палуба была разделена на три отделения; то отделение, в которое попал д'Артаньян, простиралось от третьего шпангоута до кормы. Над ним находилась каюта, в которой готовились провести ночь наши друзья.
Второе отделение занимало среднюю часть судна; оно было предназначено для слуг. Над третьим отделением, носовым, была расположена каюта, в которой спрятался Мордаунт.
— Ого, — проговорил д'Артаньян, спускаясь по лестнице и держа фонарь в протянутой вперед руке, — сколько тут бочек! Словно в погребе Али-Бабы.
Сказки «Тысячи и одной ночи» были в то время впервые переведены на французский язык и являлись самой модной книгой.
— Что вы говорите? — спросил его шкипер по-английски.
Д'Артаньян понял вопрос по интонации голоса.
— Я хотел бы знать, что здесь? — спросил д'Артаньян, ставя фонарь на одну из бочек с порохом.
Грослоу чуть было не бросился обратно наверх, но удержался.
— Порто, — отвечал он.
— А, портвейн! — воскликнул д'Артаньян. — Это великолепно! Значит, мы не умрем от жажды!
Затем, обернувшись к Грослоу, который отирал крупные капли пота со лба, спросил:
— Все полны?
Гримо перевел вопрос.
— Одни полные, другие пустые, — отвечал Грослоу, в голосе которого, несмотря на его усилия, слышалось беспокойство.
Д'Артаньян стал ударять рукою по бочкам. Пять бочек оказались полными, остальные пустыми. Затем, к великому ужасу англичанина, он просунул между бочками фонарь, чтобы удостовериться, нет ли там кого; но все сошло благополучно.