Двадцать лет спустя (изд. 1957г.)
Шрифт:
— Да, господин граф, как собственного сына, и я могу сказать, что я не спускал с него глаз.
— Так что, — воскликнул Атос дрожащим от радости голосом, — он вполне здоров? С ним ничего не случилось?
— Ничего, сударь.
— Где же он теперь?
— В гостинице «Карл Великий», как обычно.
— И проводит время…
— То у королевы английской, то у госпожи де Шеврез. Он и граф де Гиш никогда не расстаются.
— Благодарю вас, Планше, благодарю! — проговорил Атос, протягивая ему руку.
— О граф! — растроганным голосом произнес Планше, едва касаясь его руки кончиками пальцев.
— Что вы делаете, граф? Ведь это бывший слуга? — попытался остановить его Арамис.
— Друг мой, — отвечал ему Атос, — он сообщил мне вести о Рауле.
— Ну а теперь, — обратился к ним Планше, не расслышавший замечания Арамиса, — что собираетесь вы делать?
— Вернуться в Париж, если только, конечно, вы мой дорогой друг, дадите нам разрешение, — отвечал Атос.
— Как, я вам буду давать разрешение? Вы смеетесь надо мной, господин граф: я весь всегда к вашим услугам.
И он почтительно поклонился.
Затем, обернувшись к своей команде, крикнул:
— Пропустить этих господ, я их знаю: это друзья господина де Бофора.
— Да, здравствует Бофор! — в один голос ответила вся команда, расступаясь перед Арамисом и Атосом.
Только сержант приблизился к Планше и тихо спросил:
— Как, без пропуска?
— Без пропуска, — ответил Планше.
— Имейте в виду, капитан, — обратился к нему сержант, называя его по чину, который пока был тому только еще обещан, — имейте в виду, что один из трех людей, которые только что вышли отсюда, предупреждал меня потихоньку не доверять этим господам.
— А я, — с достоинством заметил Планше, — знаю их лично и отвечаю за них.
Сказав это, он пожал руку Гримо, которому такая честь, видимо, весьма польстила.
— Так до свидания, капитан, — простился с Планше Арамис насмешливым тоном. — Если с нами что-нибудь случится, мы обратимся к вам.
— Сударь, — отвечал ему Планше, — в этом случае, как и всегда, я ваш покорный слуга.
— А ведь ловкая шельма, и даже очень, — заметил Арамис, садясь на лошадь.
— Да и как не быть ему таким, — согласился Атос, усаживаясь в седло, — раз он столько лет чистил шляпу своего господина?
XXXIV
ПОСЛЫ
Оба друга тотчас же двинулись в путь и стали спускаться по крутому склону предместья. Когда они достигли подошвы холма, они увидели, к своему великому изумлению, что улицы Парижа превратились в реки, а площади в озера. Вследствие ужасных дождей, бывших в январе, Сена выступила из берегов и затопила полстолицы.
Атос и Арамис сначала храбро въехали на лошадях в воду, но она доходила бедным животным до груди. Пришлось сменить лошадей на лодку, что наши друзья и сделали, приказав своим слугам дожидаться их на рынке.
На лодке они добрались до Лувра. Уже спустилась ночь. Вид Парижа, слабо освещенного мигающими среди этих площадей-озер фонарями, со всеми этими лодками, в которых, блестя оружием, разъезжали патрули, с ночной перекличкой стражи на постах, поразил Арамиса, необычайно легко поддающегося воинственным настроениям.
Они прибыли к королеве. Им предложили обождать в приемной, так как королева принимала в эту минуту двух господ, принесших ей вести из Англии.
— Но мы тоже, — сказал Атос слуге, передавшему ему об этом, — мы тоже не только принесли вести из Англии, но и сами прибыли оттуда.
— Разрешите в таком случае узнать ваши имена, — сказал слуга.
— Граф де Ла Фер и шевалье д'Эрбле, — ответил Арамис.
— О, тогда, — с волнением сказал слуга, услыхав имена, которые так часто произносила с надеждой королева, — в таком случае ее величество ни за что не простит мне, если я заставлю вас ждать хотя бы одну минуту.
Пожалуйте за мной.
Он прошел вперед, сопровождаемый Атосом и Арамисом.
Когда они подошли к комнате королевы, слуга остановил их и открыл дверь.
— Ваше величество, я осмелился нарушить ваше приказание и привел сюда двоих господ, которых зовут граф де Ла Фер и шевалье д'Эрбле.
Услыхав эти имена, королева испустила крик радости, который наши друзья ясно расслышали из другой комнаты.
— Бедная королева! — пробормотал Атос.
— О, пусть войдут, пусть войдут! — воскликнула, в свою очередь, юная принцесса, бросаясь к двери.
Бедное дитя не покидало своей матери, разлученной со второй дочерью и сыновьями.
— Входите, входите, господа! — воскликнула она, сама отворяя дверь.
Атос и Арамис вошли. Королева сидела в кресле, и перед нею стояли двое из тех лиц, которых мы видели в кордегардии.
Это были Фламаран и Гаспар де Колиньи, герцог Шатильонский, брат того, который семь или восемь лет перед тем был убит на дуэли на Королевской площади из-за госпожи де Лонгвиль. При появлении наших друзей они отступили на шаг и с некоторым беспокойством зашептались.
— Итак, — воскликнула английская королева, увидав Атоса и Арамиса, наконец-то вы прибыли, верные друзья! Но королевские курьеры, как видите, опередили вас. Двор был извещен о происшедшем в Лондоне в тот момент, когда вы только вступали в Париж, и вот господа де Фламаран и де Шатильон сообщили мне по поручению ее величества Анны Австрийской последние известия из Англии?
Арамис и Атос переглянулись. Спокойствие, даже радость, сверкавшие в глазах королевы, поразили их.
— Продолжайте, прошу вас, господа, — проговорила она, обращаясь к Фламарапу и Шатильону. — Итак, вы сказали, что его величество Карл Первый, мой августейший супруг, был осужден на смерть против желания большинства его подданных?