Двадцать одна ночь. Эль Камино

Гарсия Таня

– Я из очень традиционной афганской семьи, где никто из женщин не смог получить образования по разным причинам. Родители говорят, что женщина не может быть слишком умной, от этого все беды. Я закончила школу вопреки родительской воле, потому что к нам в дом постоянно ходили волонтёры, и говорили родителям, что я очень способная и мне надо учиться дальше, но на университет мои родители никогда бы не согласилась, зная, какие искушения подстерегают там девушек.

Малика зареклась и покраснела. Понятно, она ещё и девственница! Инма закалила глаза. Знала

бы Малика каким образом в ее возрасте Инма зарабатывала свои первые карманные деньги!

– Так как ты оказалась здесь? – наконец, спросила Инма

– Просто сбежала с помощью жены брата как только узнала, что меня приняли в Университет.

Глаза Малики озарились.

– Первые ночи я проводила на вокзале и где придётся, – она огляделась, – у вас очень красивая квартира.

– Ну если сравнивать с вокзалами, то может быть, – пожала плечами Инма, – не забудь, что ты не живешь тут бесплатно, а вернёшь мне все до евроцента как только получишь очередную порцию гуманитарной помощи от жены брата.

***

Как ни странно, дома Инма и Малика почти не пересеклись, так как Инма работала во вторую смену, а Малика целыми днями пропадала в университете. Факт, который Инма не могла не оценить – это то, что с приходом Малики в доме стало гораздо чище, а на плите появилась горячая и вкусная еда. Однажды, Инма купила вместо курицы свинину, но сочный кусочек так и остался тоскливо лежать в холодильнике. В целом, Малика ела как птичка, недаром и была такой субтильной, так что на бюджете Инмы соседка почти никак не отразилась.

Вечерами, бывало, они немного болтали, так как обычно Инма будила Малику своим поздним возвращением. Инме нравилось слушать про довоенный Афганистан, о существовании которого она не догадывалась до настоящего момента. По словам Малики и до прихода талибов он выглядел как город-сад, с красивыми мечетями, машинами на улицах и даже кинотеатрами, где женщины могли сидеть рядом с мужчинами. После войны с Советами, к власти пришли талибы и положение женщин стало страшным – полностью запутанные в бурки, оставив только прорезь для глаз, женщины лишены всяких прав, в том числе на учебу, работу и медицинской помощи. Тысячи женщин умирают от антисанитарии, голода, побоев, во время родов и отсутствия необходимого лечения. Инма не могла в это поверить, вспоминая доступную медицину на Кубе и равенство женщин и мужчин в коммунистическом обществе. Про талибов, она, конечно, ничего ранее не знала.

Однажды днём, когда обе девушки были дома. Малика просто ворвалась в квартиру в состоянии невероятного возбуждения:

– Инма, я нашла его! Какая удача! Пойдём пока не забрали!

Она усиленно тянула Инму за руку на улицу. Инма не понимала, что такого ценного Малика могла углядеть в их китайском районе. Когда они вышли во двор, то увидели, что у мусорного бака, величественно красуется небольшой одноместный матрас. Матрас был не очень чистым и скорее серым, чем белым, с парой желтых пятен с одной стороны, но другая сторона была вполне пригодна к использованию.

– Ты что, собираешься остаться надолго? – простонала Инма, – из-за тебя я не могу искать соседа. Нормального, платёжеспособного соседа! И мне придётся опять просить деньги на аренду у моего… бывшего.. парня…

Инма запнулась, зато Малика расцвела:

– У меня тоже есть жених, нас посватали в детстве.

От этой фразы Инме стало дурно. Ее мысли вернулись на солнечную Кубу, где она снова видела высокого долгового четырнадцатилетнего Габи с копной вьющихся волос, гоняющего мяч и поднимая в воздух клубы золотистой пыли. Как бы она хотела сделать стоп-кадр и любоваться им вечно.

– Ну что, понесли? – Малика потянула Инму за руку.

Кое-как они втащили матрас на свой этаж. Толку от Малики было очень мало, зато та сбегала в хозяйственный магазин, купила щетки, взбила какую-то мыльную пену и целый день до вечера скрябала по матрасу щеткой с мыльной пеной. За эти занятием Инма ее и застала, когда пришла с работы. Похоже, мусульманка собиралась обосноваться здесь надолго.

Инма набрала номер Габи, тот ответил.

– Привет, красотка! – поприветствовал он ее. С первых звуков его голоса у неё задрожали колени, однако, за эти доли секунд Инма успела уловить какие-то незнакомые нотки в его голосе. Габриэль звучал по-новому.

– Габи, – неслышно произнесла Инма, – у тебя кто-то появился. Кто-то постоянный?

У неё пересохло в горле.

– От тебя ничего не скроешь, красотка. Ты бдительна как, Фидель и его служба разведки. Да, я познакомился с замечательной девушкой, у нас все только начинается, но выглядит многообещающе.

Ну-ка, выкуси, русита! Инма даже позволила себе немного позлорадствовать. Такой красавчик как Габи просто не может принадлежать одной женщине, вот и все.

– Габи, любовь моя, мне неловко тебя просить, но мог бы ты оплатить мою квартиру ещё месяц?

– Инмакулада, мы же договорились, – укоризненно сказал он, но по голосу было слышно, что он не собирается отказывать ей. – Пойми, если я сейчас… начну жить кое-с-кем, то мне трудно будет объяснить почему я оплачиваю квартиру другой женщине.

– А ты просто не говори ей, – чистосердечно сказала Инма.

Габи рассмеялся. Он и правда был в отличном расположении духа.

– Хорошо, красотка, в память наших жарких ночей, я заеду через неделю и привезу деньги. Но ты все равно ищи соседку, Инма.

– Я уже нашла, но она пока не может позволить себе оплатить квартиру . Она в ещё худшем состоянии, нежели мы, когда приехали с Кубы.

– Такое бывает? – Габи присвистнул. – мы разберёмся и все решим.

«Мы разберёмся» было так в стиле Габи, что Инма опять почувствовала укол в сердце. Почему же это «мы» перестало существовать?

Они распрощались. Мусульманка начищала матрас. Инма бросилась на свою постель и зарыдала, закрыв голову подушкой. Звук щетки о матрас мгновенно прекратился, Малика села рядом с Инмой, положив руку ей на плечо. Так прошло около получаса.