Двадцать одна ночь. Эль Камино

Гарсия Таня

Инма виноватости посмотрела на Малику:

– Я должна извиниться перед тобой, и сказать, что была чудовищно не права вчера. Я… просто я была очень расстроена… и одинока.. Пожалуйста, прости.

Малика горячо обняла ее своими тонкими как веточками руками. С сердца Инмы упал камень.

– И если ты больше не сердишься, до времени твоего заселения в общежитие, ты можешь жить у меня. Я как-никак за тебя в ответе. А то, вдруг, ты решишь загулять или начнёшь прогуливать занятия.

Малика взяла ее руку и сжала ее.

– Инма, ты не представляешь, как мне повезло встретить тебя. У тебя такое большое сердце – размером со вселенную, – искренне произнесла она.

– Потому что я кубинка, – ответила Инма, –

так принято на моей родине.

– Ты хочешь домой?

– Нет… да… я ещё не решила, – призналась Инма.

– Мне пора на лекцию, – шепнула Малика торопливо, подглядывая на часы. – давай встретимся через час и пообедаем, я уже закончу учёбу.

Они провели почти весь вечер вместе, прогулялись по территории кампуса, потом зашли в милый ботанический сад и съели купленный в киоске буррито.

– Ты знаешь, – сказала Инма, разоткровенничавшись, – мне кажется я живу не своей жизни. Даже в этот Мадрид я поехала не по своей воле!

– Тогда надо найти, где ты себя потеряла, – улыбнулась ее собеседница, – у меня есть идея.

– Валяй, – согласилась Инма.

– Обычно, наступает большое облегчение, когда ты начинаешь делать что-то для других людей. Я знаю одну женщину, которая, в момент, когда ей плохо, начинает сыть подъезды в нашем доме. И ей всегда помогает.

Малика просияла от идеи, пришедшей ей в голову.

– У нас в университете есть волонтерские проекты где можно помогать в домах престарелых, или собирать мусор, кормить бездомных.

– О, нет, – протяжно простонала Инма.

– Ты можешь выбрать те активности, к которым у тебя лежит душа, например, работа с женщинами, пострадавшими от насилия или беженками. Тебе надо куда-то тратить своё душевное тепло, которое у тебя в избытке! Я могу взять тебя с собой в следующие выходные, я тут подрабатываю волонтёром кое-где.

Инма подумала, что возможно, это будет интересный вариант, а Малика продолжила:

– Ты встретишь совершенно других людей, энтузиастов своего дела, сможешь помогать тем, кому сложнее чем тебе, делиться опытом. У тебя же есть выходные от работы в ресторане!

– О, у меня куча свободного времени! – Инма саркастично рассмеялась.

– Тогда отлично, начнём в ближайшее время! – Малика была в полнейшем восторге от происходящего.

***

В следующую субботу девушки отправились в один из мадридских центров помощи для женщин, пострадавших от домашнего насилия. Инме поначалу было несказанно лень выбираться их постели в такую рань как девять утра, и она уже тысячу раз пожалела, что пустилась в эту авантюру, однако, Малика проявила невиданное упорство, заставив ее сдержать слово и присоединиться к волонтерской акции. Старшие студенты с факультета Малики часто давали в этом центре бесплатные консультации, и она напросилась с ними оказывать посильную административную помощь, слушать и учиться. Бесплатная юридическая помощь для женщин, избитых или изнасилованных своими партнерами появились в Мадриде ещё в двухтысячном году, после резонансного убийства Аны Орантес своим мужем после сорока лет издевательств с его стороны. За это время Ана много раз пыталась сбежать из дома и и обратиться в полицию, но в те времена в Испании не было законов, защищающих женщин от домашнего насилия. От отчаяния женщина обратилась на телевидение, где рассказала на всю страну о многолетних побоях ее и ее маленьких детей, а через тринадцать дней была найдена мертвой в Гранаде – муж избил ее, привязал к стулу и заживо сжёг.

Инма присоединилась к Малике и ее старшим товарищам, выполняя какую-то путинную работу, а потом навзрыд рыдала в туалете приюта. Кто эти мужчины, бьющие своих жён и выгоняющие их вместе с детьми на улицу? В ее мире, на свободной жизнерадостной Кубе, мужчины занимались с женщинами любовью, танцевали, совершали для них милые и приятные безумства. Куда так стремятся кубинцы за лучшей жизнью – в мир, где муж может обмотать жену телефонным проводом и часами избивать трубкой? В приюте было очень много женщин разного цвета кожи, кто-то был в ужасных гематомах, кто-то выглядел почти счастливым, кто-то молчал, забившись в угол и вытирал слёзы. В коридорах играли дети, всем своим видам показывая, что несмотря на все происходящее, жизнь продолжается. Инма не знала, чем может помочь, но ей очень хотелось быть полезной. В магазине она купила несколько шоколадок и раздала беззаботным детишкам.

В какой-то момент к ней подошла женщина, судя по ее колоритному виду, очень похожая на боливианку. Под ее глазом красовался здоровый, опухший, фиолетовый фингал.

– Привет, – поздоровалась боливианка, – ты тоже в очередь за юридической поддержкой?

– Нет, я… – так просто. У меня подруга юрист. Я ее жду – она скоро закончит.

– Понятно! – радостно сообщила женщина. Инма не понимала причину веселья, когда у тебя такой синяк под глазом.

– А я в стране нелегально, – продолжила боливианка, – но поскольку мой Педро постоянно поднимает на меня руку, как только выпьет, то, возможно, мне дадут вид на жительство на время судебного слушания. Пока они запретили ему приближаться ко мне и попросили выехать из квартиры.

– И как часто пьёт Педро? – поинтересовалась Инма.

– О, частенько. Вы же знаете, что потомки индейцев очень быстро спиваются. В прошлый раз по пьянке он разбил мне голову табуретом, но я его тогда простила. Это же не он, это алкоголь.

Простила? За разбитую стулом голову? Пышная грудь Инмы колыхалась от возмущения. Никакие виды на жительства в цивилизованных странах и штампы в паспорте о замужестве не стоят этого. Почему женщины так ведут себя? Почему не уходят из дома сразу, не прекращают отношения, не слушают инстинкт самосохранения?

Этот вопрос она задала Малике, когда они вышли из центра помощи. Малика серьезно посмотрела на неё своими чёрными глазами на птичьем лице:

– Инма, пойми, не все такие как ты. Для многих – насилие в семье норма с детства или просто часть культуры. Законы ислама запрещают мужьям поднимать руку на жён и дочерей, но это случается сплошь и рядом, за закрытыми дверьми, и почти никогда женщина не рассказывает об этом, поскольку в большинстве случаев общественность встанет на сторону мужчины, а развод и вовсе опозорит ее и семью. Многие женщины думают, насилие – это части мужской природа, оправдывают его. Некоторые боятся последствий или им некуда идти. Именно поэтому мир продолжают будоражить истории о мусульманках с отрезанными номами или гениталиями, сожжённых, забитых камнями и облитых кислотой. Это не часть религии, но часть культуры.

Она вздохнула, а потом решительно добавила:

– Я хочу изменить это. Я хочу жить в лучшем мире для себя и своих дочерей.

Инма размышляла над словами Малики, вспоминая своё прошлого, любящего отца, державшего ее и сестру на руках, страстного Габриэля, который всегда хотел, чтобы Инме было хорошо, других мужчин, старавшихся положить мир к ее ногам. Неожиданно, она осознала, какой счастливой была ее жизнь в которой никогда не было унижение, побоев и несправедливости. Она ещё так молода и невероятно красива, ей нет даже тридцати, она может прожить жизнь как хочет она сама: работать кем хочет, встречаться с тем, кто ей нравится, помогать другим, кому намного хуже, чем ей, если этого требует сердце. Она свободна, она жива, у неё есть документы, за которые не придётся платить разбитой головой. Невероятное чувство благодарности вдруг наполнило Инму приятным тёплом, от которой она почувствовала разбегающиеся по коже мурашки. Как хорошо, что Малика провела с ней эти три недели, показав ей другую сторону жизни! Инма словно заново почувствовала своё тело: такое живое и свободное, руки, ноги, прохладу ветру на своей коже.