Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)
Шрифт:
Вскоре мы были заключены по самую шею в каучуковые одежды, и воздушные аппараты были укреплены на наших спинах с помощью ремней. Об аппаратах Румкорфа никто не упоминал. Собираясь надеть на голову медный колпак, я напомнил о них капитану.
— Сегодня мы в них не нуждаемся, — ответил капитан. — Мы не пойдем на большие глубины, и наш путь вполне достаточно осветят солнечные лучи. К тому же неблагоразумно было бы пользоваться в этих водах электрическим фонарем. Его свет может неожиданно привлечь какого-нибудь опасного обитателя здешних мест.
Я обернулся к Конселю и Неду Ленду: но оба они уже заключили свои головы в металлические колпаки и не могли ни слышать, ни отвечать.
Мне оставалось задать капитану Немо последний вопрос:
— А наши ружья? — спросил я его.
— Ружья! На что они? Ваши горцы нападают же на медведя, имея только кинжал в руке. Разве свинец надежнее стали? Вот острый клинок, заткните его за пояс и идемте.
Я взглянул на моих товарищей. Они были так же вооружены, как и я, а Нед Ленд вдобавок размахивал огромной острогой, которую он захватил с собой, садясь в шлюпку.
Следуя примеру капитана, я дал надеть на голову тяжелый медный колпак, и наши воздушные резервуары были немедленно приведены в действие.
Через минуту матросы спустили нас одного за другим на дно отмели, и мы на глубине полутора метров вступили на гладкий песок. Капитан Немо подал знак рукой, мы последовали за ним по небольшой отлогости и скрылись под волнами.
Здесь, на дне моря, тревожившие мой ум мысли покинули меня. Я стал удивительно спокоен. Легкость движений усиливала мою уверенность, а странное зрелище пленяло мое воображение.
Солнце посылало достаточно света в подводное пространство: видны были малейшие предметы. Спустя минут десять мы уже находились на глубине пяти метров, и почва становилась почти ровной.
Из-под наших ног, словно стадо бекасов на болоте, подымались стаи интересных рыб из породы одноперых, довольствующихся одним хвостовым плавником. Я узнал явану, настоящую змею, длиной в восемь дециметров, с синеватым брюхом, которую можно было бы спутать с угрем, если бы у нее не было золотистых полосок на боках. Встречались рыбы с овальным и сплюснутым телом из породы стромат; яркоцветные парусы с расположенными в виде серпа спинными плавниками — эти рыбы съедобны, их сушат, маринуют, и они составляют вкусную закуску под названием karavade; попадались также и транкьебары, принадлежащие к роду ансифороид, закованные в чешуйчатые латы из восьми продольных полос.
Между тем поднимавшееся солнце все более и более освещало подводное пространство. Почва постепенно изменялась. Чистый песок сменило настоящее шоссе из округленных обломков скал, покрытых ковром из моллюсков и зоофитов. Среди образчиков этих двух разветвлений я заметил плацен с тонкими неровными створками — эти представители группы устричных раковин в изобилии водятся в Индийском океане и Красном море; оранжевых люцин с кругообразной раковиной; шиловок, персидских багрянок, снабжавших «Наутилус» замечательной краской; рогатых каменок в пятнадцать сантиметров длиной, поднимавшихся под водой, словно руки, готовые вас схватить; роговидных кубаревиков, усаженных шипами; двустворчатых раковин — лингул, анатины, съестные раковины, которые продаются на рынках Индостана; пелагий-панопир, слегка светящихся, и, наконец, восхитительных веерообразных глазчаток, эти красивые веера, представляющие одно из самых интересных воспроизведений деревьев этих морей.
Среди этих животных-растений под тенью водорослей сновали целые легионы неуклюжих суставчатых, в особенности вид зубастая лягушка, оболочка которых походит на слегка закругленный треугольник; бирги, свойственные водам Сорокского моря, и партенопы весьма отвратительного вида. Мне пришлось не раз встречать и другое, не менее отвратительное животное — это был огромных размеров краб, исследованный Даренном. Природа одарила его инстинктом и достаточной силой, чтобы питаться кокосовыми орехами. Он влезает на прибрежные деревья, отрывает и таким образом сбрасывает орех, который раскалывается при падении, а затем краб раскалывает его мощными клещами. Здесь, в этих прозрачных водах, краб бегал с изумительным проворством, тогда как настоящие морские черепахи, часто посещающие берега Малабара, еле-еле передвигались между скалами.
Было около семи часов, когда мы достигли жемчужной отмели, на которой жемчужницы размножаются миллионами.
Эти драгоценные моллюски прирастают к скалам и соединены с ними с помощью бисуса коричневого цвета, который не позволяет им передвигаться; в этом отношении они стоят ниже ракушек, которых природа не лишила до некоторой степени способности передвигаться.
Мелеагрина — жемчужница моря; обе ее створки почти тождественны; она имеет вид округленной раковины с толстыми и снаружи шероховатыми стенками. Некоторые из этих раковин бывают покрыты наслоениями и изборождены зеленоватыми полосами, сходящимися к ее вершине лучами; такой внешний вид присущ только молодым перловкам.
Другие же, твердые и черные снаружи в возрасте десяти лет и более, по своим размерам достигают пятнадцати сантиметров в ширину.
Капитан Немо показал мне рукой на это удивительное скопление раковин, и я понял, что этот рудник действительно неисчерпаем; да, творческая сила природы превышает разрушительные инстинкты человека. Нед Ленд как сторонник разрушительных начал торопился наполнить этими моллюсками сетку, которая торчала у него сбоку.
Но мы не могли задерживаться. Надо было следовать за капитаном, который шел по тропинкам, только ему одному известным. Морское дно стало заметно повышаться, и я иногда, поднимая руку, высовывал ее чуть выше уровня моря. Впрочем, вскоре дно стало опускаться.
Нам часто приходилось обходить высокие скалы, заостренные в виде маленьких пирамид. В их мрачных извилинах большие морские раки, устремив на нас свои неподвижные глаза, стояли на своих высоких ногах, словно военные орудия; под нашими ногами ползали мирианы, глицеры, арисы и анелиды, вытягивая свои усики и щупальца.
В эту минуту перед нами открылась обширная пещера, образовавшаяся в живописном месте между утесами, украшенными разнообразными подводными растениями. Вначале мне эта пещера показалась совершенно темной. Солнечные лучи в ней как бы потухали. Ее неопределенная прозрачность была не что иное, как поглощенный свет.
Капитан Немо вошел в нее. Мы последовали за ним. Мои глаза вскоре освоились в этой относительной темноте. Я мог различать причудливые изгибы свода, который опирался на естественные столбы, крепко стоявшие на гранитном основании, как колонны тосканской архитектуры. Затем наш неустрашимый гид повел нас во внутренность этой подводной пещеры.
Мы спустились по весьма крутому скату и очутились на дне впадины, похожей на круглый колодец. Здесь капитан Немо остановился и указал нам рукой на предмет, которого мы не заметили.