Дважды не живут
Шрифт:
– Деньгами, – сказал Следопыт как можно естественней.
Но нет, Родионов не выругался и трубку не бросил. Видать, крепко сидел на мели.
– Приезжай.
– Прямо сейчас можно?
– Можно.
– Что привезти?
– Выпить-закусить, само собой. «А не спился ли он? – испуганно подумал Следопыт. – Хотя вряд ли. Слишком прагматичен».
Однокомнатная квартирка Родионова привела Следопыта в уныние. Последний, пятый, этаж, протекающие низкие потолки, ржавая ванна, никогда не смолкающий
– Как же это? – спросил он удивленно.
– Да вот так! Благодаря тебе!
– Значит, тебя замочили?
– Кабы только это! – махнул рукой Рома. – Ты что, еще не понял, что разницы практически никакой? Просто там, наверху, в жизни, была душа, а здесь ее нет. Да это и незаметно. Кто из нас пользовался ею при жизни? Так, рудимент.
– Так в чем проблемы?
– Наказали, суки. – Родионов был настолько подавлен, что не стал вспоминать их декабрьский разговор, не стал ни в чем винить Следопыта. «Наказали, суки», – и все. И он с этим уже смирился. Особо не роптал. И ждал, когда простят.
– В общем, так, – продолжил он, ничуть не оживившись от нескольких глотков водки, – я отрабатываю свою плохую карму. Как отработаю, то опять, видимо, возьмут программером. А сейчас перебиваюсь: переводы и прочая херня. Вначале вообще на бензоколонке машинам стекла протирал… Нет, Леша, не ропщу. Не ропщу, дорогой. Когда из этой жопы выберусь, так будет что вспомнить. Знаешь, приспосабливаемость к жизни повышается.
– Так мог бы схачить чего-нибудь в банке на достойное пропитание.
– Нет, Леша, нельзя. Это усугубит карму. – Потом внимательно, словно впервые увидал Осипова, посмотрел на него: – Кстати, ты кто теперь?
– Следопыт.
– Отлично, будем знакомы: Стрелок. Но в несколько ином смысле – стрельнуть сигаретку, пять баксов, пустую бутылочку… Да, но это временно. Следопыт. Надеюсь, временно. Кстати, ты что-то говорил насчет помощи…
– Да, конечно. – Следопыт достал десять бумажек по сто гринов каждая и протянул Стрелку.
– Что же, это приятно, черт возьми! – почти выкрикнул он. С какой-то даже аффектацией. Значит, не отрезал себе обратный путь – в благополучие. Значит, еще помнит, как надо носить костюм, как красиво есть, садиться в перламутровый «БМВ», хоть его сейчас и нет под рукой.
И это несколько озадачило Следопыта – вдруг от этой тыщи баксов у человека начнется рецидив самоуважения. И тогда на искренность рассчитывать трудно. Поэтому, как бы извиняясь, улыбнулся и сказал:
– Прости, сейчас больше нет. Надо в банкомат тащиться.
– А я подожду. Подожду, ничего страшного, – вновь резко поменял настроение Стрелок. Но тут же понял, потому что дураком никогда не был: – Ах, да, конечно. Это аванс. Так сказать, плата за искренность. Извини, забыл свое место.
– Ну и отлично, – решил брать быка за рога Следопыт. – Что ты знаешь об этой новой, совершенно идиотской, игре?
– Да я и о той, прошлой, мало что знаю, – гаденько рассмеялся Стрелок. – Ты же помнишь, что я был внизу пирамиды, обычный программер. Можно сказать, отец твоего друга Танцора. А что там дальше было, как игроков потом использовали, про то мне не положено было знать.
– Хороший у нас разговор получается!
– Баксов жалко? Так я не
Следопыт налил по половине чашки, иной посуды в доме не было. И это подействовало. Надвигавшаяся истерика отступила. Стрелок взял себя в руки. Заговорил: Не только, конечно, за деньги. Просто все эти полгода он, по сути, ни с кем не общался. Накопилось и накипело.
Безгубый не врал. К Роме действительно вломились какие-то мясники, засадили укол. Очнулся уже здесь, Стрелком. В этой самой недостойной человека халупе.
Однако кое-что о перспективных планах этой банды ему было известно еще раньше. Затевался новый проект, качественно несколько иной, чем предыдущий – «Мегаполис». Точно он не знал, но каким-то образом, то ли добровольно, то ли насильно, то ли жульнически, людей оставляли там – в жизни, но при этом делали их цифровые клоны, которые засылали сюда, в Сеть.
Следопыт рассказал о Весельчаке, который непостижимым образом знал Танцора, словно был человеком. И это сходилось, это нормально объяснялось процедурой раздвоения людей на актуальную и виртуальную составляющие. Точнее, человек там, в реале, оставался точно таким же, от него ничего не убывало. Однако наличие его цифрового клона создавало интересный прецедент.
– Какой? – спросил Следопыт, понимая, что разговор уходит куда-то вбок. Однако времени было вполне достаточно.
– Ну как же, – оживился Стрелок, который был адептом абстрактного стиля мышления. – Это отчасти похоже на парадокс обратного перемещения во времени. В далеком прошлом ты наступаешь, скажем, на бабочку. И от этого дальнейшая эволюция и история идут по-другому. И вернуться в свое время ты уже не можешь, потому что там тебя нет, не родился. Ну, или, если погрубее и понаглядней, ты можешь случайно замочить какого-нибудь своего прадеда…
– А при чем здесь клоны?
– Конечно, тут не такая жесткая взаимосвязь. Но все-таки. Дело в том, что сейчас все это делается на примитивном уровне. И о том, что может получиться в дальнейшем, никто толком не думает. – Стрелок уже окончательно успокоился, уже как бы забыл о своем униженном положении. Поэтому стал похож на прошлогоднего Рому, уверенного в себе и рассудительного.
– Представь себе, – продолжил он, затянувшись хорошей сигаретой, которую, прежде чел прикурить, долго рассматривал, мял пальцами и нюхал, – наступит время, когда человек сможет выудить из Сети свой клон. И снова вобрать в себя.
– «Прочитать», что ли? На уровне эмоций клона? – решил конкретизировать Следопыт
– Да и на этом уровне, и на уровне знаний, знаний и представлений о «жизни», полученных тут, в Сети. Ведь это же можно засунуть в мозги человека. Ну, как когда кодируют или еще что-то…
– Вероятно. Но на хрена ж это надо?
– А чтобы получить новое представление о мире, расширить знание. Ведь человек в этом смысле жаден. Разве не так?
– Согласен. И что с того?
– Да то, что в мозгах могут оказаться взаимоисключающие идеи и чувства, которые человек будет ощущать как свои, личные, неотъемлемые. Мне кажется, это, как минимум, шизофрения. Максимум – суицид.