Дважды невезучие
Шрифт:
– Любимое мужское занятие – копчиками мериться! – насмешливо прокомментировала Лиззи. – Согласна с драконом, но так хочется в баньке помыться и выспаться по-человечески – в кровати или, на худой конец, на лавке, а не в стогу сена, где каждая букашка так и норовит ко мне в штаны забраться…
– А эту букашку, случаем, не Вольдемаром ли зовут? – улыбнулась Кайра.
Волшебница целомудренно покраснела.
– Нет, я тоже не против нормального отдыха, но… – словно извиняясь, начала эльфийка.
– Но решать Рогнеде, – закончил за нее обычно молчаливый Вольдемар.
– Не нравится мне
– Прямо ли, боком ли, – недовольно пробурчала я, – но мы идем в деревню. – И первой ступила на гладко отесанные доски, уложенные на землю и заменяющие тут мостовую.
Меня вело вперед жгучее любопытство, превозмогающее любую осторожность – даже помноженную на здравый смысл, и четко осознаваемая необходимость разыскать вторую монету богов…
– А фи жьи тафие футеде? – осведомился мужик, снимая шапку и кланяясь. – Ис хафих межт?
– Чего-чего? – удивленно переспросил Зорган и громко захохотал. – Рогнеда, ты поняла, чего он там бормочет?
– Спрашивает, кто мы такие и откуда прибыли, – поспешно перевела я, мысленно ужаснувшись невероятной дикцией селянина. Интересно, это у него болезнь или нечто иное? А вдруг он заразный?
– А-а-а, ну так бы и говорил, – с облегчением выдохнул эмпир. – А то завел: жьи да хафих… Срамотища сплошная!
Я недовольно покачала головой, ибо инициатива пообщаться с местными жо… тьфу, то есть сопянкинцами конечно же всецело принадлежала мне. Мы шли по улочке, со всех сторон обстреливаемые любопытными взглядами, а потом я не вытерпела – поздоровалась с прилично одетым мужчиной и спросила, можно ли переночевать в их уютной деревне.
– Паломники мы, – пояснила я, правильно расшифровав услышанную от мужика «тарабарщину». – Идем к Храму Смерти.
– Яфно! – широко осклабился тот, и я чуть не ахнула, обнаружив очевидную причину его косноязычия. Во рту у мужика не было ни одного зуба!
– Ифем х жфарожте! – Он призывно махнул рукой, приглашая нас следовать за собой, и резво потопал по деревянному настилу, явно направляясь в центр деревни.
Нам не оставалось ничего иного, как удивленно переглянуться и воспользоваться столь недвусмысленным приглашением. Скорее всего, нас вели к местному представителю власти…
Как я и предполагала, наш самозваный проводник, по пути с грехом пополам сумевший донести до моего сознания, что зовут его Иванко и он является здешним шорником, привел нас к единственному в Сопянках двухэтажному дому, щедро изукрашенному деревянной резьбой и грубовато размалеванному красной краской. Встречные селяне не оставили без внимания нашу передвигающуюся ускоренной рысцой команду, поэтому к владениям старосты мы прибыли в сопровождении целого эскорта из трех десятков любезно улыбающихся и все как один беззубых мужчин и женщин, что лично у меня вызывало подсознательный страх. Либо они тут эпидемию тотального кариеса пережили, либо попали во власть маньяка-зубодера, либо в деревне творится что-то еще – не менее страшное и непонятное… Кстати, друзья вполне разделяли мои опасения, многозначительно переглядываясь и перемигиваясь, а Витка, наиболее нервная из всех нас, так вообще слабо попискивала и норовила хлопнуться в обморок, заметив очередную щелястую улыбку…
Иванко проворно взбежал на крыльцо красного дома, схватил висевший на веревке молоток и требовательно заколотил им в резную филенку. В ответ на его призыв дверь немедленно распахнулась, и на крыльцо вышел рослый, полный, представительный мужчина, важно заложив большие пальцы рук за вышитый пояс, несколько раз обвивающий его внушительную талию. Посмотрев на нас, он отцепил руки от пояса, полез в карман и достал оттуда нечто завернутое в чистую тряпицу. Староста неторопливо размотал сверток и извлек (тут мы дружно ахнули) пару искусно сработанных вставных деревянных челюстей с зубами, кои невозмутимо вложил себе в рот…
– Мать моя женщина! – потрясенно прошептал Зорган, хватая меня за рукав. – Никогда не видел ничего подобного…
– И я! – поддержал его дракон, имеющий возможность наблюдать за всем происходящим буквально из первых рядов зрителей, а точнее – из нагрудного кармана моей куртки.
Между тем староста важно прокашлялся и заговорил:
– Приветствую вас, новые паломники, прибывшие в нашу деревню!
– Да никак мы тут не первые? – вслух удивилась Кайра.
– Совершенно точно! – благосклонно кивнул староста. – На моей памяти вы четвертая группа, коей удалось так глубоко продвинуться по территории острова.
Всмотревшись в глубокие морщины и богатую седину старосты, я мысленно прикинула его возраст. Визуально выходило, что годков ему должно быть никак не меньше шестидесяти, а то и все шестьдесят пять. И если мы только четвертые, то…
– Уважаемый, скажите, а что случилось с предыдущими тремя группами? – прямо спросила я, мучимая нехорошими подозрениями.
– Верно мыслишь, девочка! – Староста язвительно ухмыльнулся, захватив в кулак свою пегую бороду. – Они как переночевали в нашей часовне на кладбище, так к утру все и сгинули. Дальше никто не пошел…
– Оп-паньки, – охнул у меня за спиной принц Тай. – Спасибо вам за гостеприимство, но почему-то нам уже расхотелось у вас ночевать. – Он торопливо поклонился старосте, схватил меня за край куртки и потянул в сторону. – Рогнеда, уходим отсюда немедленно подобру-поздорову, пока целы…
– Стойте! – вдруг могучим басом загремел староста, делая красноречивый жест рукой. – Задержите их! – После этого приказа селяне отрепетированно взяли нас в кольцо, вооружившись невесть откуда появившимися топорами и вилами. – Никуда вы не уйдете, ибо такова воля богов!
– Вляпались, – почти злорадно протянул наш слепец. – Рогнеда, а ведь я тебя предупреждал, причем уже неоднократно, и…
– И в чем же состоит воля богов? – недослушав этого хронического нытика, требовательно вопросила я. – Рассказывай все без утайки, староста, и тогда, клянусь, я выполню их пожелания. Выполню добровольно!
– Ну вот, совсем другое дело! – мгновенно подобрел староста и повторно махнул рукой, после чего все колюще-режущее исчезло так же незаметно, как и появилось. – Заходите в дом, гости дорогие. Отведайте угощения, не побрезгуйте, а заодно – выслушайте о нашем горе великом…