Дважды рожденный
Шрифт:
Человечество еще раз доказало, на что способен его гений, его всепобеждающая мысль. Началось с немногого: было найдено несколько способов получения великолепных тканей из твердых горных пород. Ткани эти не носились почти, легко стирались, были изумительно легки и теплы. Это дало возможность сразу освободить громадные пространства земли для заселения, бывшие до сего времени под хлопковыми плантациями. Вслед затем была окончательно усовершенствована химическая пища: исчезновение животных теперь уже было не страшно.
Но жить все-таки было тесно, хотя громадные пространства Евразии и Северной Америки под мертвым дыханием ледяных холодов и надвигающегося оледенения и оставались мало заселенными.
Тогда-то и имел
Люди постепенно занимали все свободное пространство на земле и в земле. Заселялись шахты, чудовищной величины штольни и туннели. В поисках за горными породами, из которых изготовлялись ткани, люди проникли на морское дно и, главным образом, под дно. Под морем, особенно ближе к берегу, были вырыты бесчисленные ходы, колоссальные количества земли были извлечены оттуда, и под морским дном образовались большие свободные пространства, на которых можно было поселить десятки и сотни миллионов людей.
Тогда возникла мысль: а почему бы не заняться планомерной постройкой домов под водой? Были выработаны проекты, и неглубокие моря стали застраиваться: около берегов материков, островов, на отмелях стали возникать дворцы. Стены возводились из несокрушимого сплава, устраивались всевозможные приспособления во дворцах и т. д. На поверхности морей над дворцами были возведены гигантские сооружения, дававшие дворцам необходимую энергию в виде электричества. Само море, волнуясь, давало ему энергию. Кроме того, были сделаны приспособления для улавливания атмосферного электричества.
«Ряд случайностей и приспособление в течение длинного ряда веков сделали то, что почти половина гоми в настоящее время имеет перепонки на пальцах», — так было написано в одной книге, которую профессор прочел по рекомендации Эйса.
— Надо полагать, — думал профессор, — что перепончатые гоми, как лучше приспособленные, выживут, выиграют в борьбе с теми из гоми, которые лишены этих перепонок. И борьба эта возникнет, когда в подводных дворцах станет тесно, неминуемо возникнет.
Профессор долго думал об этом. Ну, что же, в конце концов закон жизни во все века оставался и остается один и тот же: борьба сильнейших со слабейшими. Всюду найдутся слабейшие. И, конечно, было бы нелепо, если бы выживали слабейшие, а гибли сильнейшие. Человечество должно совершенствоваться! Если на земле мало места, то надо ограничить размножение хилых физически и интеллектуально, а не то природа сделает это сама — жестоко и беспощадно. Разумеется, и в подводные жилища попали более слабые.
Легко объяснить, почему произошло отчуждение между теи и гоми. Лишенные солнца и целого ряда удобств, подводные жители должны были скоро почувствовать зависть, а затем и неприязнь к теи, что жили под солнцем. Общение, бывшее сначала между этими двумя мирами довольно тесным, стало с течением времени ослабевать: выход из подводных жилищ был вообще затруднителен, а особенно, когда многие из подводных строений совсем погрузились в воду. Между подводными и надводными людьми возникла вражда, начались эксцессы. По всей вероятности, зачинщиками были гоми: это так понятно — ведь они считали себя несправедливо обиженными. А там, на земной поверхности, людей стало так много, что подводным жителям положительно негде было любоваться солнцем. В конце концов тысячелетия превратили подводных жителей в замкнутую расу, враждебно относившуюся к теи. Гоми не могли уже посещать школ, а если посещали, то были в числе «отсталых»: ведь все они болели ревматизмом и другими болезнями костей и легких.
Правда, человечество избавилось от нескольких сот миллионов людей, заселив подводные жилища, но из подводных жителей в конце концов выработалось то, что мы видели: самостоятельная ветвь человеческого рода — гоми. И в то время, как наземное человечество шло вперед по пути развития, превратившись, наконец, в сверхлюдей, в могущественных прекрасных теи, истинных носителей человеческой культуры, человеческих дерзаний и устремлений, гоми стали вырождаться, являя собой пример досадного атавизма. Возможно, что это вырождение не наступит, но, думалось профессору, через десятки, сотни тысяч лет они потеряют еще больше человеческих черт: они претерпят изменения. Таков закон развития.
— Сейчас гоми насчитывают около миллиарда человек, — заметил Эйс, — но когда-то их было по крайней мере втрое-вчетверо больше.
Но наземное человечество размножалось и тем быстрее, чем больше совершенствовалось. Сейчас всех теи около триллиона. Ведь суши — всей суши — около 117 миллионов кв. километров, а годной и того меньше. Если бы можно было заселить все пространство до полюсов, считая на каждого человека 100-140 кв. м., людей было бы не свыше двух триллионов
— Интересно, когда человечество достигло этой цифры, — раздумывал профессор. — В мое время было два миллиарда жителей. Если население удваивалось через каждые сто-двести лет, то уже через 900-1.700 лет должно было совершиться заселение морского дна, а еще через сто лет вновь негде было жить. Проблема колонизации других планет встала еще до истечения третьей тысячи нашей эры, может быть, в 2.700-800 году. Да, а сейчас уже 27.998 год... И с тех пор человечество остановилось на одной точке: оно не растет в числе. А, меж тем, девственные планеты только ждут своего оживления, и все же теи бессильны. Ведь безжалостный север скупо и неохотой уступает свою территорию людям, так по крайней мере уверяет Эйс.
— Но один раз, — закончил Эйс свою беседу, — люди, несмотря на неудачи в своих колонизаторских вожделениях, несмотря на надвигавшийся лед, пережили великое радостное упоение своим гением, своим могуществом, перед которым начали свое отступление мощные ледники. Мы использовали космическую силу земли. Подумай только: мы на свою пользу обратили бег земли вокруг своей оси! Это предприятие человеческого гения — мечта людей, не менее блестящая и чудесная, чем мечта о колонизации других членов нашей солнечной системы. Когда на высоте десятков километров на экваторе зашумели тысячи воздушных турбин, не один миллион теи вздохнул радостно и глубоко. Этот неумолчный шум говорит, что мы преодолеем препятствия при перелетах от одной планеты к другой, как мы преодолеваем теперь холодное дыхание ледяных северных пустынь. Мы заселим не только Венеру, — мы завладеем другими солнечными системами!..
Величие мечтаний Эйса захватило и профессора, и он старался проникнуть духовным взором сквозь нагромождения веков в будущее человечества. Но недостаточно ли для него и того, что он видит? Тридцать тысячелетий прошло с тех пор, как он, как цельный индивидуум, появился на земле впервые, и вот он вновь, чудесным образом возрожденный к жизни, видит ее, эту землю, этот маленький комочек, который хочет приобщить целую вселенную к своей ликующей бессмертной жизни! Поистине — дерзкое мечтание. А меж тем... Где оно, это грандиозное сооружение рук человеческих? Эйс рассказывал о нем с энтузиазмом школьника. Нет, сначала туда, на экватор, в это сердце всей планеты, а потом на север!