Дважды рождённый
Шрифт:
Пока я собирал прочий мусор и складывал в ведро, прадедушка подогрел завтрак, и мы по-походному позавтракали на ящиках. Затем, продолжили разбираться с текстами песен, и Всеволод Никитич сильно смеялся с моего произношения. Но с трудом слова всё-таки разобрали, и он даже прикинул перевод на русский. Я прочитал, и не впечатлился. Средненькие тексты, но и черт с ним. Экзистенциальный бред, и лучше не понимать этих текстов. Но «Feuer frei!» пришлось сразу отбросить, нет смысла напоминать о трудных временах во взаимных отношениях, а из текстов могут понять, как намек на фашистское нашествие, и оставим это на русском языке для внутреннего использования.
Тогда взялись за «DuHast», там текст много интересней и идёт противопоставление женского и мужского взгляда на жизнь, где девушки поют прекрасными голосами — да, там мужики грубо орут — нет. А еще мы перевели «Mein Herz Brennt» [140] и она понравилась больше всего.
Наверно это будет номер один, потом «Ich Will» для разогрева и чтобы публика наоралась, а дальше все прочие.
— Виктор,
140
141
— Санкт-Петербургская государственная медицинская академия имени И. И. Мечникова — высшее учебное заведение Санкт-Петербурга, основанное в 1907 году. В 1930 году институт был переименован во 2-й Ленинградский медицинский институт (2-й ЛМИ), позднее в нём был образован санитарно-гигиенический факультет. В 1930 году произошло объединение 2-го ЛМИ с медвузом-больницей имени И. И. Мечникова. В 1947 году институт вновь был переименован в Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт (ЛСГМИ, в обиходе «Сангиг»). Многие преподаватели были переведены в Кишинев, где основали медицинский институт. Так как при румынах высших учебных заведений в Бессарабии не было.
142
— НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера берёт своё начало в 1908 году, когда в Санкт-Петербурге силами нескольких ученых была создана Первая серодиагностическая и бактериологическая лаборатория. В 1910 г. учреждение уже имело статус Бактериологического и Диагностического Института. С 1963 г. Институт стал принимать участие в осуществлении программ Всемирной организации здравоохранения в странах Азии, Африки и Латинской Америки. (Кения, Уганда, Танзания, Сомали, Нигерия, Конго, Монголия, Индия, Бирма, Иран, Непал, Мозамбик, Куба, Бангладеш, Йемен и другие)
— Так и обстоит дело, Елизавета Николаевна. Но вы понимаете, что до сих пор сведения подтверждались.
— Я так понимаю, что они не только в области медицины? Я не работаю в вашей системе, но о врачебной тайне имею весьма четкое представление. Поэтому не стану ни с кем обсуждать источник сведений. Более того, если это подтвердится, то необходимы самые срочные меры. И, как здесь правильно указано, в первую очередь карантинного и санитарного характера. Сам помнишь, как обстояло дело с карантином в соседней Одессе полтора года назад. Это решило многие проблемы. Но тут такими мерами не обойтись. Карантинный период слишком велик, и на данный момент нет возможности определить наличие заболевания, так как не выделен сам возбудитель и не разработаны методы его обнаружения.
— Да помню, чего стоила та вспышка холеры в Одессе. Но тогда карантин действительно помог не дать распространиться болезни на другие регионы.
— Тут будет много сложнее, ты не специалист, но должен знать, как сложно бороться с тем же вирусным гепатитом, передающимся с переливанием крови или плохо стерилизованными иглами и шприцами. Да и инструменты в зубоврачебных кабинетах тоже способствуют распространению. Сколько было вспышек заболеваемости вирусным гепатитом из-за халатности персонала.
— Прекрасно знаю, были даже случаи намеренного заражения грязными инструментами и нестерилизованными шприцами и иглами. И мы и коллеги такое расследовали. Старались проводить эти следствия без широкой огласки и строго наказывать виновных.
— Вот именно. Поэтому уже сейчас надо строить заводы по производству одноразового медицинского инструмента и для производства одноразовых шприцов, игл и капельниц. Как раз к началу вспышки они могут быть построены и освоены, при наших-то сроках строительства и ввода в эксплуатацию. И тут одних только требований медицинских работников совершенно недостаточно. Это должна быть широкомасштабная программа открытия совершенно новых производств.
— Да, необычайно сложно будет на уровне правительства доказать срочность и насущность такой программы.
— Но необходимо, и даже значительно раньше проверки средств лечения и поддержания жизни, указанных в материале. Проще предотвратить, чем вылечить. И это огромная комплексная программа. Но чтобы хоть что-то начало реализовываться, НИИ эпидемиологии и микробиологии должен дать своё заключение и возможный прогноз заболеваемости, и только — после обнаружения вируса и на основе проведённых опытов. Я могу переговорить со своими учениками, работающими там и надо срочно начинать исследования, применяя самые жёсткие меры предосторожности в исследованиях. Это джинн, которого нельзя выпускать из бутылки. По сравнению с этим материалом, то, что ты передал в прошлый раз, решалось одним мановением руки. Здесь же огромный объём работ и исследований.
— Елизавета Николаевна, меня не убеждайте. Я давно убеждён, иначе бы вам не передал эти заметки. А скажите, вы не можете поискать в своих источниках, не было ли каких медицинских экспедиций или исследований в тех или близких краях? Мы могли бы выдать часть этих сведений, как заметки какого-то ученого, принимавшего в них участие. По своим каналам я тоже сделаю подобный запрос.
— Хорошо Виктор. Если будет что-то близкое, я выделю из записей то, что можно выдать за путевые заметки учёного, столкнувшегося с новой болезнью. Тогда можно будет официально подключить НИИ эпидемиологии и микробиологии, и моих бывших студентов.
Глава 22
Ну вот, я всё-таки уболтал Всеволода Никитича съездить со мной в общежитие иностранных студентов и пообщаться с ними. Сидеть в пустой квартире было, и правда скучновато, а пока мы ехали в общежитие я показывал и рассказывал ему о городе. Неподалёку от общежития мы оставили машину и далее пошли пешком.
Вахтёры меня знали, и потому пропустили без проблем. Мы зашли и постучались в дверь к Кристине и Фридеру. Но их не оказалось на месте, хотя лекции уже должны были завершиться. Тогда поднялись на второй этаж к Хайди. Она была в комнате, и мы после некоторой задержки, пока она наводила порядок, зашли к ней.
Извинились за неожиданный визит и пояснили, что все наши переехали в домик и наводят там порядок, а с меня одна польза в этом деле — не мешаться под ногами. Вот зашли в гости к ним, так как в квартире остались только голые стены. Посмеялись, а я предложил им поговорить по-немецки, пока я посижу и отдохну.
Постепенно они разговорились, и о чём-то бодро беседовали. А я предупредил, что схожу в гости к Нгуену, и Хайди знает, где его комната. Далее отправился к лестнице и спустился на первый этаж. По пути постучал к Кристине с Фридером. Они уже пришли, и я им сообщил, что мой прадед в комнате у Хайди, и они там что-то обсуждают по-немецки, а так как я ничего не понимаю, потому и пошел в гости к Нгуену. Они тоже могут подняться и присоединиться к беседе.
Затем пошел дальше и, наконец, добрался до нужной комнаты. Постучал в дверь и стал ждать. Его тоже не оказалось на месте, и немного постояв, побрёл обратно на второй этаж. Там застал уже четверых довольно бойко что-то рассказывающих друг другу, но ничего не поняв, стал в шутку пенять немцам, что мне нужна помощь в освоении языка, а то прадедушка скоро уедет в Москву, а мне будет не с кем изучать язык. Стал усиленно напрашиваться в ученики к Хайди, пояснив, что мне будет стыдно не знать немецкого языка, раз пра-пра-бабушка была чистокровной немкой. И они просто обязаны взять надо мной шефство в этом вопросе, и над Верочкой тоже, так как к ней — это тоже напрямую относится. Они стали что-то бойко расспрашивать у прадеда и по именам и фамилии, я понял, что он рассказал про свою мать, а также её отца — немецкого инженера, после революции вернувшегося в Vaterland.